— Ты готовила ее специально для своей брачной ночи? — не отставал Каллум. Он снова поддразнивал ее, как в детстве, и ей захотелось прежней легкости отношений, захотелось снова понимать друг друга, смеяться, шутить.

— Видишь ли, я вообще любила вышивание. Молодым девушкам, которые готовят себе приданое, не положено думать, какую именно рубашку она выберет…

Теперь София уже просто проваливалась в яму, которую себе выкопала. Сейчас он холодно осведомится, с кем она себя воображала в постели, когда вышивала розы, — своими бестактными замечаниями она заслужила насмешку. Он, наверное, считает ее полной дурой.

— Я буду очень осторожен, раз ты сама ее вышивала, — пообещал Каллум, и откровенная усмешка заставила ее покраснеть гуще.

— Благодарю. Тем не менее я должна взглянуть, что она делает. — И София встала, осторожно обошла его и двинулась к дверям.

Каллум поспешил открыть для нее дверь, и она выскользнула в коридор. Ей бы радоваться, что он собирается посетить супружескую постель. Пусть скорее свершится то, Что составляет одну из основных частей брака. Поднимаясь наверх, она думала, насколько его беспокоит тот факт, что она была невестой Даниэля. Что он сейчас испытывает?

«Ревность». Она даже остановилась на ступеньке, пораженная этой мыслью. А что чувствовала бы она, оказавшись на его месте? Если бы погибла ее сестра-близнец, обрученная с Каллумом?

Она испытывала бы ревность, потому что надо честно признаться: Каллум Чаттертон очень красив и необыкновенно привлекателен. Это уже ее фантазии. Мужчины не так сентиментальны, и, скорее всего, ничего подобного он не испытывает. Просто они женаты, он хочет спать с ней в одной постели, ему нужен наследник. К ней муж относится терпимо, но самое неприятное — она всегда будет напоминать ему о брате-близнеце.

Что и объясняло его сдержанность и холодность. «Но я не виновата». Ее охватило возмущение. Она не ждала, что он женится на ней, она сопротивлялась. Но он оказался настойчивым и самоуверенным, как все мужчины.

— Мэм? — Чиверс подняла голову от раскрытого сундука, с удивлением глядя на сердитое лицо хозяйки.

София поспешила успокоить ее улыбкой:

— Я пришла обсудить, что мы должны распаковать в первую очередь.

— Я все уже разложила по местам, мэм.

София огляделась. Действительно, красивая ночная рубашка, расшитая розами по краю декольте, лежала на постели. Все туалетные принадлежности аккуратно расставлены на столике перед зеркалом. Дверь в гардеробную была открыта. Очевидно, все ее остальные вещи уже находились там, кроме последнего чемодана, над которым сейчас и склонилась Чиверс. Виднелись выдвинутые ящики комодов и открытые дверцы шкафов. Все распаковано и разложено по местам.

— Вы прекрасно справляетесь, — сказала София. Но ее чуточку кольнуло, что горничная не дождалась ее распоряжений.

— Я надеюсь, вы будете довольны, мэм. Думаю, на вечер подойдет черное шелковое платье с жемчужной ниткой? Я отнесла его вниз, в прачечную, там с него паром сведут пятна.

— Прекрасно, спасибо, Чиверс. — Это было единственное приемлемое для вечера платье из всего ее гардероба, но горничная тактично сделала вид, что ей пришлось выбирать. — Мне придется проехаться по магазинам. Мистер Чаттертон собирается принимать гостей, мы будем выходить в свет, так что мне надо обновить гардероб.

Горничная оживилась и начала перечислять с деловым видом:

— В первую очередь вам нужны вечерние платья, мэм. Еще нужно купить пеньюары, костюмы для прогулок, белье, шляпы, пелерины, шали, жакеты, туфли, перчатки, сумки…

— О боже! Неужели мой гардероб совсем не годится, Чиверс?

— Он вполне удобен для незамужней леди, которая в трауре, мэм, — сказала горничная тактично. — Но не замужней дамы. Когда вы хотите отправиться за покупками?

— Мы начнем завтра, и, надеюсь, вы мне посоветуете, что выбрать.

— Я, мэм? — Закрыв крышку чемодана, она удивленно посмотрела на Софию. — Уверена, что леди из вашей семьи и ваши друзья…

— У меня их нет, я никогда не была в Лондоне раньше и ничего не знаю.

На лице горничной мелькнула жалость, и София только сейчас осознала, как она здесь одинока. Мама, все ее друзья и знакомые были сейчас далеко, и никого рядом, кому она могла бы довериться. А муж фактически незнакомец, хотя она знает его с детства. О, как бы ей хотелось иметь замужнюю подругу, чтобы с ней посоветоваться.

— Моя предыдущая хозяйка была большой модницей, — сказала горничная. — Я знаю все подходящие магазины, лучшую в Лондоне модистку, так что не беспокойтесь.

Она прошла в гардеробную и занялась работой.

— Вы не приляжете до ужина, мэм? А потом — горячая ванна, и я вас причешу.

Разумеется, ведь горничная знала, что сегодня у хозяйки первая брачная ночь, так что надо отдохнуть и потом принарядиться. Наверное, это обстоятельство приводило Чиверс в романтическое настроение. Софии полагалось находиться в волнении и ожидании.

— Да, именно это мне сейчас и нужно, — подтвердила она.

Часы пробили восемь, и Каллум отложил газету. Все равно он не прочел ни строчки, только делал вид, что читает, думая о будущем. Этот брак перевернет всю его жизнь. Он перенес шок после кораблекрушения и гибели Даниэля. После десяти лет жизни в Индии здесь, в Англии, все казалось чужим и непривычным. Утрату трудно было пережить, но он справился. Помогла новая работа, которой он отдавался целиком, не жалея ни сил, ни времени. Он старался изгнать из сердца жалость к себе. И поклялся больше не привязываться сильно ни к одному живому существу, чтобы не страдать потом от утраты.

Каллум, конечно, любил и старшего брата, Уилла. Если с ним что-то случится, он будет скорбеть и переживать, но это не станет потерей частички себя, своей души, как было в случае с Даниэлем. Он правильно сделал, женившись на Софии. Это его долг перед братом-близнецом. Но влюбляться и жениться по любви он не хотел, чтобы не стать вновь уязвимым для судьбы.

Но брак, даже по расчету, серьезное и глубоко личное решение. К Дану он был глубоко привязан, некоторые даже считали такую привязанность сверхъестественной, однако для близнецов это в порядке вещей. Теперь ему придется жить с женщиной, с которой он не имеет ничего общего, не знает ее мыслей, желаний — детство не в счет. Между ними нет духовной близости, той, что привязывает людей друг к другу тесными семейными узами.

Дверь открылась, и вошла София. Каллум так глубоко задумался, что не сразу заметил ее появление. Только когда она направилась к нему, он вскочил, бормоча извинения и комплименты. Его жена, надо привыкать к этому слову, выглядела прелестно.

— София, — он взял ее за руку и поцеловал в щеку, — ты выглядишь сногсшибательно. Тебе понравились розы? Я вижу, ты нашла им применение.

— Розовые розы в моем корсаже и прическе в сочетании с черным шелком действительно выглядит необычно.