Но Каллум видел, что она польщена его реакцией. Из драгоценностей на ней была скромная нитка жемчуга на шее и такие же серьги. Светло-розовые, до локтя, перчатки завершали наряд. Он оценил его — скромно, элегантно и утонченно.

— Спасибо за розы, какой приятный сюрприз. Я вышла из ванны и вдруг оказалась среди роз.

Воображение нарисовало ему розовую после ванны Софию в спальне среди букетов розовых роз.

— Я хочу во всем доставлять удовольствие своей жене, тем более что не очень ее баловал, будучи женихом. — Он увидел, как она вспыхнула, и подумал: едва ли при своей невинности и неопытности в любовных делах она уловила двусмысленность его слов. Или она не так уж несведуща, как ему кажется?

Оба замолчали, кажется, им нечего было сказать друг другу. Она стояла перед ним — можно сказать, незнакомка, он так мало знает о ней, у них нет ничего общего, за исключением воспоминаний о Дане. Но сейчас неуместно говорить о нем, это не тема для разговора перед первой брачной ночью, тем более для нее эта тема болезненная, в чем Каллум был уверен. Может быть, рассказать о своей работе в компании? Скорее всего, это ее утомит. И, как будто прочитав его мысли, она спросила:

— Ты завтра собираешься в офис? — София села посередине дивана и грациозным движением расправила складки юбки. Видимо, села так нарочно, чтобы он не занял место с ней рядом, подумал Кэл.

— К сожалению, придется пойти. — Он взял стул и сел напротив.

— Что-нибудь случилось? — И спохватилась: — Прости, я не хотела быть назойливой и вмешиваться в твои дела.

— Нет, нет, ты имеешь полное право меня спросить. Я сожалею, что не смогу провести завтрашний день с тобой, поверь, неотложные дела.

— О, не стоит жалеть, мне не придется скучать. Я должна отправиться по магазинам. — Она рассмеялась. — Надо обновить гардероб, а это потруднее, чем подбирать новую обстановку для дома. К тому же, уверена, тебя утомило бы это занятие. Чиверс прекрасно знает, куда нам поехать. Но все-таки я должна спросить тебя, какую сумму ты собираешься выделить на мои покупки, — ведь там будет много роскошных, дорогих вещей. Не хочу подвергаться искушению их приобрести.

Каллум успокоился. Кажется, ей нравится идея купить себе новые платья, и она нисколько не расстроилась, что он отказался при этом присутствовать. Он боялся надутых губ, но все складывалось как нельзя лучше. Горничная оказалась весьма осведомленной, поход по магазинам займет у них целый день. Слава богу, не придется услужливо топтаться около нее целый день.

— Я уже подумал об этом и сделал подсчеты. Вот, взгляни. — Он полез в нагрудный карман и протянул ей листок. — Сумма, которую я могу тебе выделить на новый гардероб, плюс карманные деньги и расходы на хозяйство.

Она взяла листок, взглянула и, немного подумав, спросила:

— Это на год?

— Нет, это ежеквартально. Разумеется, на переделку дома деньги будут выделены особо. Думаю, ты все обдумаешь, и потом мы вместе обсудим. Тебя устраивает?

— Это очень и очень щедро. Я не думала, что буду обходиться тебе так дорого. Кроме того, ты заплатил наши долги.

Он пожал плечами:

— Любая другая жена потребовала бы таких же расходов. Я и не рассчитывал жениться, а потом жить на бюджет холостяка.

— Нет, разумеется, — согласилась она, превратившись вновь в воспитанную благодарную леди, которая находится в предвкушении будущих покупок и приятного дня.

Как только она освоится, из нее выйдет отличная хозяйка. Естественная элегантность, прекрасное воспитание и редкое самообладание быстро помогут ей забыть провинциальный замкнутый мирок, в котором она жила.

— Ужин подан, мадам! — громко объявил Хоуксли, стоя в открытых дверях гостиной.

— Дорогая. — Каллум подал жене руку и провел в столовую, где усадил ее во главе стола. Потом занял место напротив, и они оказались далеко друг от друга. Длинный стол украшали продольные, искусно выложенные из цветов орнаменты. Надо не забыть поблагодарить Эндрю, ливрейный лакей был очень расторопен.

Каллум боялся, что во время этого длительного церемонного ужина придется судорожно подыскивать темы для разговора, но этого не понадобилось. София сама находила их, гладко и ровно переходя от замечаний о погоде к новостям из жизни королевской семьи, развлекала забавными случаями из сельской жизни своих соседей и знакомых. Наконец, спросила, в какое время он предпочитает завтракать.

Ужин прошел непринужденно, хоть и немного скучно. Каллуму показалось, что им искусно управляли. Односложно отвечая, он в это время раздумывал сначала о делах компании, потом увлекся про себя эротическими фантазиями. Когда был подан и обсужден десерт — миндальные тарталетки, София кивнула Эндрю, и тот отодвинул стул, помогая ей подняться.

— Оставляю вас с вашим портвейном, мистер Чаттертон.

— Я через мгновение присоединюсь к вам, миссис Чаттертон.

Кэл привстал со стула. Один стаканчик — и хватит. Накануне первой брачной ночи не стоит накачиваться портвейном.

Но он все тянул время, задумчиво крутил ножку рюмки в руках, смотрел на рубиновую искрящуюся жидкость и не мог подняться с места. Так распорядилась судьба: он наслаждается жизнью, а Дан мертв. И женщина, которая ждет его сейчас в гостиной, с такими воспитанными и благородными манерами любила раньше Дана, но получила его брата. Каллум залпом опрокинул рюмку и потянулся к графину. Его брачная ночь. Ну что ж, по крайней мере, он уверен в одном аспекте этого брака. Он ей не безразличен, и, когда он поцеловал ее тогда, в Лонг-Веллинге, София затрепетала в его объятиях, и это была дрожь желания, но не страха. Но она девственница, это несколько осложняет ситуацию. Пожалуй, надо еще выпить и подумать, как лучше с этим справиться.

София сидела в гостиной. Он не выполнил своего обещания присоединиться к ней немедленно. Она сидела в элегантной полутемной гостиной уже с полчаса, и постепенно в ней закипало раздражение. Чтобы успокоиться, она стала мечтать о его объятиях. Надо признаться, она ждала этого момента, хотя и побаивалась своей полной неосведомленности.

Да, она неопытна, и хорошо, если он не заметит ее страха и смятения, не надеется же он, что она получит удовольствие? Ведь Каллум считает, что она любила его брата. Она обманывает его, утаивая правду. Но не может же она открыться сейчас, когда он еще так скорбит по брату? Возможно, это оттолкнет его навсегда. Она помнила, как Каллум смотрел на портрет с изображением их всех троих. Нельзя вот так вдруг сказать, что она разлюбила Дана много лет назад. Но, ответив страстно на объятия Каллума сегодня ночью, она станет в его глазах либо изменницей памяти Дана, либо распутницей. И он заподозрит, что она вышла за него не по расчету, а просто влюбилась.

Часы пробили полчаса. Неужели это нормально для молодого мужа — сидеть и пить в одиночестве портвейн накануне брачной ночи? София встала, пересекла комнату и приложила ухо к закрытой двери в столовую. Услышала, как звякнула пробка графина. Она уже подняла руку и хотела постучать, но передумала. Нет, она не станет входить и спрашивать, когда он присоединится к ней. Она пойдет спать.