Все эти вампиры были какими-тохмурыми. Хотя что-то мне подсказывало, что хмурость у них ассоциировалась ссерьезностью и являлось выражением твердости.

Юлиан по очереди представлялмне имена всех присутствующих вампиров, причем когда его называли он становилсяпо стойке смирно и слегка склонял голову. Вот это самое проявление уважениеменя удивило. Это так они со всеми или теперь я удостоилась чести тем, чтовступила в их славный орден защитников слабых, орден свободы. Что ж...япольщена.

- Мы живем, как обычныевампиры, пытаемся скрыть наши мысли и делаем вид, что всем довольны. Но мы те,которые сейчас скрываются в тени, те, которых пытается искоренить Повелитель,называя нас "неправильно мыслящими, ставшие на путь разрушения". Мыте, которые поднимут народ, дадут ему мыслить свободно, без боязни прогневатьдеспота нашего, мы дадим нашему брату жить так, как он хочет, а не так, как егопоучали и внушали с детства поклоняться тому, который разрушает его жизнь, -распевался Юлиан по окончанию представления мне всех членов Ордена.

Через десять минут я ужемолилась, чтоб он наконец-то закончил. Понятно, почему у них никакого прогрессанету. Они собираются, чтобы посоревноваться в дарах красноречия. Мы сделаем то,мы сделаем се... Одни разговоры и ничего больше. Я посмотрела на лица вампиров,слушающих Юлиана. Они смотрели на него все так, словно боялись пропустить хотьодно слово. Еще через несколько минут мне окончательно надоели и этивнимательно-слушающие лица и красноречивость Юлиана, который без передышкиповторял одно и тоже. Пора кончать с ораторством.

Я громко издала звук, похожийна зевок. Тут же на меня обратились все взоры присутствующих, даже слегканеуютно стало под таким напором укоряющих взглядов. Теперь моя очередь, толькоя буду говорить кратко и просто. Встав со стула, я обвела всех взглядом. Впервом ряду, вампир хотел было открыть рот, возмутиться по поводу моейбеспардонности, но я так на него посмотрела, что он весь сжался.

- Значит, вот как выдействуете? - начала я насмешливым тоном.

- Что ты имеешь в виду? - сухоспросил Юлиан, цепко всматриваясь в мои глаза.

Повернувшись спиной к нему, яобратилась к сидящим членам Ордена, с любопытством ждущих развязки.

- Безусловно, Орден, это оченьинтересно собираться каждый день в каком-то сарае, - я брезгливо посмотрела настены таверны. Все дружно последовали моему примеру, огляделись и тут же тяжеловздохнули, - И тихонько обсуждать проблемы насущные и ваши будущие действия поповоду их искоренения.

Орден переглянулся. Кто-топриподнял брови в удивлении, кто-то потер нос в глубокой задумчивости над моимисловами. И все это они делали, как будто сейчас только поняли, что я сказалаправду. У всех было такое выражение лица, как будто они решали трудную задачкуи ничего у них не получалось, а тут пришла добрая фея в виде меня и помогларазрешить все. Что ж, Готика, теперь надеюсь, хоть сейчас они проснулись.

И действительно в таверненачалось оживление. Но не такое, которого я ожидала. Чтобы их"разогреть", я начала их упрекать; если они будут сидеть баранами, тоничего не полупится и мой план полетит ко всем чертям.

- Вы только сидите и ничего неделаете. Говорить каждый может. А где же действия, где ваша хваленая решимость?Или вы боитесь гнева того, от которого хотите освободиться?

Какой-то вампир вскочил сосвоего стула и громогласно заявил:

- Она права. Мы сидим, какбабы на рынке.

Еще один вампир согласился сним. Многие повскакивали со своих стульев, начинали кричать. Кто-то запрыгнулна стол и начал вопить "Да здравствует свобода!". Ну наконец-то, а токак дети малые. Алексий сидел на стуле в углу и с любопытством смотрел на всеэто, не забывая поглядывать на меня. Тем самым вампиром, запрыгнувшим на стол,был Орест.

- Да она права. Дело говорит.Да, да, согласны, - слышалось со всех сторон.

Краем глаза я посмотрела на Юлиана.Тот с напускным радушием смотрел на все это, не предпринимая никаких действий."Что, чувствуешь себя не в своей тарелке?" - со злорадством подумалая. Мне было прекрасно известно, что он просто упивался тем, что занималлидирующее место в Ордене, это было понятно по его лицу, когда он читал этупроповедь про освобождение. Может быть, Юлиан и хотел как-то поднять их, нотолько у него не получалось. Всего-то надо было обвинить их в лени и сравнить сбабой. Какому же мужику понравится такое сравнение?

Алексий подошел ко мне ищенячье-восторженными глазами начал смотреть на меня.

В таверне началось массовоебитье посуды. Хватали стаканы, быстро опрокидывали их, не забывая выкрикиватьтосты: "За народ! За свободу!", затем бросали пустые стаканы о пол.Мне оставалось только пожалеть бедного владельца таверны, которого мызаблаговременно отослали куда подальше; бедняжке придется раскошелиться нановую посуду. Что поделать...Восстание требует жертв, каждый чего-то лишиться,таково правило.

А ведь только начало... Ижертв моей мести с каждый днем будет становится все больше и больше...

* * *

Великолепно притворятьсядурочкой - это у женщин в крови. Женщины сами по себе все актрисы тогда, когдаим это выгодно. Придя в дом к Дорофею, я изначально разыгрывала дурочку, тоесть стала актрисой.

Дорофей был очень любезен,разрешил принять мне ванну. Дальнейших указаний он мне не давал. Наверняканадеялся, что пока я буду принимать ванну, дождь закончится и я поблагодаривего отправлюсь во все четыре стороны. Наивный Дорофей. Кто же отпускает гостя,не покормив его. Я собиралась намекнуть на это, спустившись вниз не в оченьпрезентабельном виде, обернув полотенце вокруг мокрого тела. Единственнаяслужанка в доме, немолодая особа с угрюмым лицом, охнула, увидев меня, но яминовала ее с гордо поднятой головой.

Моя цель сидела около камина.Едва я вошла я удостоилась скучающего взгляда. Сначала. Потом узрев, в чем яодета, у него расширились глаза от удивления и где-то в течение минуты онпожирал меня глазами. Похотливый ублюдок.

- Простите, я не нашла платья,- сказала я.

Дорофей с трудом отвернулся иобратился к служанке, которая была ошарашена не менее чем ее хозяин.

- Найди леди платье и будьдобра помоги ей одеться.

Служанка кивнула и тут жеунеслась исполнять приказ. Вопрос: "Откуда в доме одинокого мужчины-вампираплатье женщины?". У него, конечно, есть служанка. Но ведь он не собираетсядавать мне платье слуги? Мои мысли подтвердились и волна отвращения, гнева иненависти поднялась во мне. Но я не показала этого, а только стояла ипродолжала улыбаться. Дорофей снова посмотрел на меня тем взглядом, какиммужчина смотрит на женщину, желая показать ей, что у него на уме большее, чемпросто дружеская беседа. Я намекнула ему, что неплохо было бы и покормить своюгостью. Он тут же распорядился, чтобы что-нибудь накрыли на стол, как толькомне помогут надеть платье.