Ника засмеялась, ещё крепче обняла его и клятвенно пообещала, что честное, честное будет звонить три раза в день.

Сергею было не по себе, они не разлучались так надолго, и эти нехорошие предчувствия, хотя, что там могло произойти…

Он всячески подавлял тревогу. Хотелось думать, что внутреннее чувство тревожности связано с разлукой, а не с рисками для Ники. Но это противное липкое чувство не пропадало. А становилось все сильнее с каждой минутой.

На следующий день, он подъехал на машине, чтобы отвезти Нику на вокзал.

Она выпорхнула из подъезда в яркой легкой курточке, огромный пушистый шарф плотно обмотал ее тонкую шейку, сразу видно, что бабушка побеспокоилась о внучке. Узкие джинсы, удобные кроссовки, русая коса. Ника остановилась, подняла голову и посмотрела в окно, помахав рукой бабушке, и поспешила навстречу Сергею, что уже распахнул перед ней дверь авто. Они поцеловались, быстро, словно украдкой. Ника до сих пор стеснялась показывать свои чувства на людях, засуетились, укладывая рюкзачок и сумку. Сережа словно старался оттянуть время ее отъезда, все никак не мог найти подходящее место для маленького рюкзака.

Возле вагона поезда они долго стояли, обнявшись, он никак не хотел ее отпускать. Но проводница заторопила их, и Ника, выскользнув из его объятий, запрыгнула на ступеньку и быстро поднялась в тамбур.

Поезд тронулся, ее русая голова исчезла в глубине вагона. Она, словно диковинная бабочка, упорхнула из его объятий. Сергей стоял на перроне, глядя вслед уходящему поезду. В душе у него было пусто и одиноко.

Глава 25

Поезд быстро продвигался на запад. За окном мелькали густые ели, скалистые горы, затем пошли равнины. Через сутки Ника вышла на вокзале в Саратове.

Город встретил ее солнечной теплой погодой, ласковым ветром, здесь было на много теплее, и на деревьях уже появилась первая зелень.

Ника шла по набережной, любуясь красивыми пейзажами, вдыхая весенний аромат, радовалась теплу, неизвестному городу, своим новым ярким впечатлениям. Сережа побеспокоился заранее и заказал ей гостиницу, прямо на берегу реки. Из окна номера она могла любоваться видами реки Волги, красивым мостом, что перекинулся на другой берег, огнями города Энгельса, что расположен на противоположном берегу.

В обед она позвонила Сергею, долго восторгалась видами города, смеялась, рассказывая, как за ней в вагоне пытался ухаживать старенький дедушка, и другие забавные истории. Они долго болтали не о чем, просто каждый из них боялся отключить телефон первым.

Вечер Ника провела спокойно, читала на планшете книгу, построила себе на завтра маршрут до больницы, внутренне настраивалась на долгий разговор, продумывая более убедительные фразы для персонала архива. Дома казалось все проще, но только сейчас Ника поняла, что так не просто будет достать медицинскую карту ее матери.

На следующий день она поехала в тот роддом, штамп которого стоял на ее карте. Больничный городок оказался большим, запутанным. Она долго бродила мимо каких-то зданий, пока нашла нужный ей корпус, на первом этаже была табличка «Архив». С дрожью в коленках Ника открыла двери.

Она ожидала увидеть пыльные стеллажи с кучей ящиков, пронумерованных и опечатанных, но попала в маленькую комнату с тремя письменными столами и старыми скрипучими стульями. На окнах железные решетки, двери, обитые листовым железом. За одним из столов перед стареньким монитором сидела женщина непонятного возраста в белом халате, замотанная в большую мохнатую шаль, с гулькой из блеклых волос. На кончике ее носа были очки с толстыми стеклами, дама пила чай с печеньем.

Ника пытала сходу рассказать ей свою историю, но от волнения речь получилась сбивчивой. Она никак не могла толком объяснить, зачем ей карта матери. Толстая тетка упрямо твердила, что никакие карты на руки не выдаются, и вообще информация о пациентах не разглашается.

Тут Ника поняла, что пытался донести до нее Иван. От отчаянья у нее закапали слезы из глаз.

— Ну как вы не понимаете, мама, возможно, родила двойню, и у меня где-то есть сестра близнец. Мама тогда попала в трудную ситуацию, они с папой не поженились. Папа погиб, и, видимо, мама отдала мою сестру на удочерение. Мне очень нужно найти документы, чтобы точно знать, что нас родилось двое.

Глаза у тетки вдруг потеплели, она была старой девой и до жути любила сериалы и разные ток шоу. А уж ток шоу «найди меня» с участием потерянных родственников, разделенных сестер и братьев особенно. Сбивчивый рассказ Ники вызвал ее интерес, глаза ее потеплели и наполнились влагой. Она начала расспрашивать о маме, и, как оказалась, что никто из родных ничего не знает. История Ники ее взволновала, это не экранная история, это настоящая, происходящая прямо у нее на глазах. От прилива эмоций у старой девы даже очки запотели.

— В каком году, говоришь, твоя мать родила тебя?

— Двадцать лет назад.

— Тю, милая, те документы из архива уже давно вывезли, так ремонт у нас был, все подчистили, — слова тетки, словно обухом ударили по голове, пропала последняя надежда. — Я тебе знаешь, чем могу помочь, дам ка тебе телефончик Серафимы Львовны, она в те времена была самым лучшим акушером у нас, так все трудные роды через ее руки проходили. Многоплодные беременности всегда она принимала, никому не доверяла, лучшая была, всех рожениц в лицо знает и помнит до сих пор.

Странная тетка архивариус вытащила из потертой сумки замусоленный блокнот, долго в нем копалась, пока не нашла нужную страничку, и на клочке бумаги записала каллиграфическим почерком для Ники информацию.

— Скажи ей, что я тебя прислала, а то она чужих к себе не пускает, — напоследок сказала тетка.

Ника полетела как на крыльях. Она уже отчаялась, и вот такая удача улыбнулась ей. Нике казалось, что решение загадки уже у нее в кармане, но если бы все было так просто…

Дом Серафимы Львовны она нашла быстро. С бумажкой в руках

зашла в подъезд и стала искать нужную квартиру. Вместе с ней в подъезд зашла очень пожилая женщина, старая и сгорбленная. Она волокла тележку сумку с покупками, и сразу было видно, что ей очень тяжело. Ее мучала отдышка, старческие ноги с трудом поднимались по высоким ступеням.

— Давайте я вам помогу, — бросилась к ней Ника.

— Еще чего, — бабка сверкнула на нее злыми глазами.

— Но ведь вам тяжело.

— А ты кто такая? К кому пришла? Я тебя не знаю, может воровка ты.

— Ну, зачем вы так, — обиделась Ника, — я вам помочь хотела, вот я Серафиму Львовну ищу.

Взгляд у бабки