суще-бытующего – как нечто, снятое с него и внесенное в него задним числом, ни в результате движения к суще-бытующему – как его причина и условие. Ход мыслей мышления, раскрывающего историю пра-бытия, осуществляется за пределами античной, христианской, присущей Новому времени и всякой прочей «метафизики». Откуда проистекает выбор – предпочесть ли суще-бытующее или основополагание истины пра-бытия? Он проистекает только из пра-бытия, из того вида, как каким оно отвергает себя и раздаривает себя. Пра-бытие само бытийствует как со-бытие этого выбора и его пространства игры времени. Ведь пра-бытие изначальнее тайны земли, оно более влияет своими веяниями, чем воздвигнутый мир, оно сущит больше, веем бог, и более основополагающе, чем человек – и все-таки оно есть «только» миг-момент в Между для суще-бытующего» в целом.

22. Основа

(Пра-бытие и ἀλήθεια)

В-Между-Тем, как без-дно-основа, которая оказывается просветом суще-бытующему, тем более, пере-основывает его.

В этюде «О сущности основы»[28] основа понимается, идя от «трансценденции», и последняя понимается как основа; трансценденция, разумеется, еще выступает в круге представлений трансцендентального и, тем самым, с присоединением «сознания», которое, опять-таки, заменяется «Вот-Тут-Бытием» – все это вынужденные вспомогательные средства, нужные для того, чтобы выясненное в ходе раз-вопрошания вообще как-то впервые приблизить к до сих пор существовавшему знанию о бытии; таким образом, все, что связано с основой, все же надстраивается над сущее-бытующим, хотя и таким образом, что говорится о превзойдении, и оно остается все же в качестве ступени). Время-пространственность Вот-Тут не выступает как В-Между-Тем по отношению к основанному только лишь ею самой впервые безместному месту. Сущение пра-бытия, вопреки всему, еще представляет – пусть даже вы-рас-спрашивается совсем Другое – видимость априори и, тем самым, «довеска-добавки, сделанной задним числом». Пра-бытие сущит не как основа, не есть относящееся к основе, что в без-дно-основе просвета готовит всему сущее-бытующему То, куда суще-бытующее не может рухнуть, потому что оно «слишком легкое»; удерживание себя от падения по причине легкости не-падения исчерпывает бытие суще-бытующего, есть основанная из без-дно-основаннсти основа своего состава-наличности, в силу которой она может быть найдена в простом и малом – и, таким образом, быть безосновным, в котором вынуждена оставаться сама без Между.

Но пра-бытие может стать без-основным, и оно будет познано как таковое и познаваемо только посредством направленного на историю пра-бытия припоминания (genitivus objectivus) метафизики. Ведь покинутость бытием суще-бытующего есть безосновность бытия, вследствие которой, оно позволяет поднять себя до простого довеска-добавления задним числом. Безосновность проистекает из вторжения-обрушения сверху ἀλήθεια, которая сама еще не безосновна.

ἀλήθεια способна быть только сущением не-сокрытости, рас-про-явлением в Открытое; сама открытость не сущит как просвет, а просвет не сущит как пра-бытие.

ἀλήθεια есть в конечном итоге еще и «бремя», и мост, однако это такое наведение моста, при котором отсутствует бездна, то есть она – тоже не мост и не бремя постольку, поскольку она утрачивает свое первое обладание сущностью [первородство] и вынуждено стать правильностью.

Основательно-Основополагающее пра-бытия – пра-бытие достигает такого сущения только тогда, когда оно вы-рас-прашивает – как В-Между-Тем со-бытия вмиг-своения.

Знание: Неосновательность бытия без-основного суще-бытующего. Отсюда лишенная постижения смысла объяснимость и планируемость всего и вся. «Пространство» полного распространствливания [как раз-уборки, раз-вы-свобождения свободного места].

Только там, где вы-раз-основывается вширь основательное пра-бытия – в вы-раз-думывании вширь относящегося к истории пра-бытия – становится еще раз возможным то, что допускает построение ценного. («Конструктивное» чистого сооружения-возведения и планирование – это всегда только лишь могущее быть зарисованным-набросанным, однако это есть зарисовывание – набрасывание плана (пусто-простертого) на безосновной плоской плоскости вечно того же самого.

В плоскости безосновного невозможно сущение божества как ответ на человеческость.

Все и всяческое объяснение есть отвержение основательно-основополагающего. Науки подтверждают Безосновное суще-бытующего и занимаются им.

23. Пра-бытие

есть в начале западной истории – и как ее начало начал (φύσις) восходящее господство-управление (высвечивающее себя присутствие). Однако это начало уже из-за приоритета присутствия есть при-кровение без-дно-основы пра-бытия и отосланность к суще-бытующему самому по себе. Восход начинается с без-дно-основы; сказать так – значит, хотеть сказать: начинается закатом-нисхождением. Когда мы «видим» закат-нисхождение в этом начале, когда мы внутренним чутьем смутно чувствуем единственность этого первого начала, когда мы освобождаем себя от ложных толкований и заблуждений, которые так и напирают на нас через долгую и все более широкую пост-историю первого начала, через долгое и неуверенное, полное колебаний завершение этой истории? φύσις проявляется изначально как само суще-бытующее, а затем улавливается-обликается в ἰδέα. Восход не становится разврезанием пропасти-бездны, которая вдруг враз проходит как некое Между через всякое суще-бытующее – так, что все суще-бытующее только ввергается в без-основно Открытое бездны – и в то же время повсюду пере-основывается им, словно бы перекрывающей бездну основой, вырывая себя в наведении такой основы к спору земли и мира, будучи замыкаемым и возвышаемым в тихом рдении Простого.

Изначальное, перво-разовое бытие есть восход и сразу же закат, потому что над ним вдруг разом раскрывается-разверзается просвет, не имея основы и более ничего не суля.

То, что было началом и предстоит, как предполагается, в виде заката всей истории пра-бытия, должно быть постигнуто как со-бытие без-дно-основы.

Но постичь все это трудно, потому что суще-бытующее – известное и в то же время забытое – чересчур сильно заполняет собой бытие, забивая и глуша все, и теперь противится, упираясь, бытию, однако все же без него оставляет впечатление чего-то «большего» по «значимости», чем просто пустое, неопределяемое понятие. Суще-бытующее слишком уж суще, и, став безумным колебанием между силой и бессилием, оно бежит под защиту действительности, которая ранее обеспечивала себе уважение только лишь как обеспечение действенности-эффективности при колебаниях рассчитывающего – калькулирующего человека.

Поскольку пра-бытие как отвергание за пределами силы и бессилия, тем более, есть острая потребность в понуждению к вниканию в божественность богов и в стражничество-хранительство человека, пра-бытию следует – иначе, чем когда-либо при первом своем начинании – выступить навстречу человеку – не так, что он смог бы как-нибудь потянуть на себя пра-бытие и его истинность – появление противничающих есть только подготовка готовности с едва ли возрастающим содроганием, с которым бездна располагает себя между всем сущим и требует выбора-решения в отношениях между богами и людьми. Встреча-противничание имеет сдерживаемую в себе способность подавать ненавязчивый-незаметный знак; лишь немногие хотят знать, способно ли человечество еще на эту встречу-противничание? Разве отвержение не должно здесь стать еще прежде, предварительно – сдержанным одарением – среди бури поэтических и мыслительных проектов?

Сорвавшаяся с цепи, развязная эффективность-действенность покинутого бытием суще-бытующего еще повсюду пересиливает пра-бытие: сдержанность отвержения,