Он провел рукой по глазам и через силу улыбнулся.

– Прошу, больше не делай так. Я не переживу, если…

Я прижала пальцы к его губам, не давая закончить.

– Тшш, не нужно. Ты прав, давай просто поужинаем.

Тем временем я постараюсь наконец разобраться в той чудовищной каше, которая образовалась в моей голове. Но этого я, разумеется, не сказала…

Место было чудесное: уютная заводь, ивы склонились к самой воде, в их кронах тихо и умиротворяюще шелестел ветер, журчала вода, солнце окрашивало горизонт рыжим и алым. Я так засмотрелась, что не сразу заметила расстеленный на траве ковер, на котором были живописно разбросаны цветастые подушки. На белоснежной скатерти поблескивала серебряная посуда, на большом блюде горкой возвышались соблазнительные ягоды – свежая клубника и черешня, сверкающие каплями воды.

Кроны ив образовывали нечто вроде шатра, так что мы оказались скрыты от любопытных глаз. Впрочем, берег был пустынен, и только вдали кто-то рыбачил с лодки.

Сидеть, прислонившись спиной к стволу ивы, оказалось удобно и даже мягко благодаря целой россыпи подушек. Пахло травой и чем-то упоительно вкусным, отчего у меня потекли слюнки.

Ричард устроился напротив. На лицо его ложились причудливые тени, на губах играла полуулыбка. Я поневоле им залюбовалась. Ричард был красив той породистой холодной красотой, которая отличает чистокровных аристократов. Светло-пепельные волосы чуть длиннее общепринятого закрывали немного оттопыренные уши – единственный изъян в безупречной внешности мужа. Голубые глаза смотрели на мир спокойно и холодно, с высокомерием человека, у которого все есть и он этого заслуживает.

Красивый мужчина, с которого можно рисовать как надменного рыцаря, так и важного банкира. Как же вышло, что он стал моим мужем?

Ричарда занимали вещи куда более прозаические.

– Хочешь ветчины? – предложил он, заглянув под серебряные крышки. Соблазнительный аромат резко усилился. – Еще есть сандвичи, сыр, печенье и фрукты.

Я украдкой сглотнула слюну. За весь день я съела лишь булочку, от которой давно остались лишь воспоминания.

– Ломтик ветчины и сандвич с огурцом, если найдется, – ответила я благовоспитанно, памятуя, что леди не к лицу выказывать волчий аппетит, и сложила руки на коленях.

Ричард с улыбкой подал мне требуемое, присовокупив еще несколько моих любимых сандвичей, маслины и кусочек сыра с плесенью.

Муж был необыкновенно мил и внимателен. Пока я утоляла голод, он рассказывал обо всяких пустяках. Беседа ни о чем помогла мне расслабиться, постепенно я даже стала улыбаться шуткам и задавать вопросы о знакомых. Несмотря на занятость, Ричард посещал все мало-мальски значимые мероприятия в округе. Ума не приложу, когда он при этом успевал заниматься делами алхимического концерна Блэкморов, научными исследованиями и вдобавок преподаванием!

Из-за тяжелой болезни мамы Ричарда его отец старался больше времени проводить с женой, и они почти совсем отошли от светской жизни, так что Ричард отдувался за всю семью.

Вспомнив о свекрах, я смутилась. Разве можно настолько забыться?

– Как поживают твои родители? – поинтересовалась я, улучив паузу.

Лицо Ричарда смягчилось, как всегда при упоминании его матери. Он неторопливо отправил в рот черешню, прожевал и ответил:

– Благодарю, маме заметно лучше. Отец на прошлой неделе уехал к ней на воды.

Чем болела старшая леди Блэкмор, мне оставалось лишь догадываться. Во всяком случае, на сумасшедшую она не походила нисколько, хотя и была замкнутой.

Поначалу я ужасно боялась знакомства с родителями мужа. Ричард, уговаривая меня на магический брак, описал их отношение к будущей невестке в самых темных красках. На деле его отец встретил меня со сдержанным неодобрением, а мать кивнула рассеянно и вернулась к своей книге. Хотя такая сдержанность как раз могла быть следствием уже заключенного магического брака, неопровержимо подтвердившего серьезность наших с Ричардом намерений. С тех пор старшего лорда я видела от силы раз пять на семейных мероприятиях, а старшую леди и вовсе только однажды, на прогулке в парке.

Зато я знала, что Ричард каждый вечер получает отчет о самочувствии матери и живо интересуется делами родных.

Должно быть, муж заметил мою невнимательность, поскольку оборвал очередную смешную историю и подался вперед.

– Еще ветчины?

Я промокнула губы и отложила салфетку.

– Спасибо, я наелась.

Ричард заговорщицки улыбнулся.

– Перейдем к десерту?

– Только немного ягод, – поколебавшись, ответила я.

– Уверена? Посмотри, что у меня есть!

Жестом фокусника Ричард поднял крышку над очередным блюдом, и я ахнула, вмиг позабыв о сложных отношениях с семейством Блэкморов.

– Мои любимые!

Эклеры поблескивали глазурью и так одуряюще пахли шоколадом, что захотелось немедленно попробовать.

Ричард лукаво улыбнулся.

– Помнишь?

Щекам стало горячо.

– Такое не забывается…

На балу у миссис Уайтчер он столь откровенно выделял меня среди прочих дам, что поползли завистливые шепотки. Потанцевав со мной два танца – больше не позволяли приличия – Ричард остался рядом и развлекал меня приятной беседой. Когда он на минуту отошел, мама прочитала мне целую лекцию, требуя вести себя идеально и не упустить свой шанс. К возвращению кавалера я уже изнывала от маминых нотаций и охотно согласилась выпить с ним пунша.

– Хотите пирожных? – предложил Ричард, заметив мой тоскливый взгляд на столы со сладостями.

– Нет, благодарю, – скрепя сердце отказалась я.

Эклеры ужасно неудобно есть ножом и вилкой, а взять их пальцами совершенно недопустимо. Крем и растаявший шоколад безнадежно испортят перчатки.

– Вам же хочется, – шепнул он, склонившись к самому моему уху, отчего по спине у меня пробежали мурашки.

– Мама не разрешает, – так же заговорщицки ответила я. – Их совершенно невозможно есть на публике.

Ричард удивленно приподнял брови и предложил немного подышать воздухом на балконе. Я согласилась, хоть и понимала, что балансирую на самом краю приличий…

Не знаю, как он умудрился раздобыть по дороге эклер – магия, не иначе! – но стоило нам скрыться от посторонних глаз, как на ладони Ричарда будто материализовалось пирожное.

– Иногда стоит нарушить запреты, – шепнул Ричард, поднося эклер к моим губам.

Я смотрела на лакомство и, что скрывать, на мужчину, чуть дыша от сладкой запретности происходящего. Он кормил меня сам, чтобы я не запачкала платье, а потом впервые меня поцеловал….

Ричард помнил тоже. Глаза его потемнели, а голос внезапно сел: