– Мистер Вандерлинден? – По пристани прямо к нему шел островитянин в саронге и соломенной шляпе.

– Да.

– Пойдемте, – сказал островитянин. – Я провожу вас до парома на Ману.

Он поднял чемодан Томаса и повел его с пристани вдоль берега.

Томас шел за ним, спотыкаясь и увязая в густом песке. Пройдя сто ярдов по берегу, они подошли к большому каноэ с вынесенным для остойчивости брусом и провисшим треугольным парусом. Каноэ было наполовину спущено на воду, и несколько островитян с детьми и цыплятами в клетках уже расположились на борту.

Проводник бросил чемодан в заднюю часть каноэ и помог Томасу забраться в лодку. Потом они с другим островитянином вытолкнули каноэ на глубину, запрыгнули в него и стали натягивать парус.

Около часа каноэ двигалось на юг, придерживаясь береговой линии Ватуа. Затем направилось в открытое море и вошло в очень узкий рифовый проход с такой скоростью, что Томаса охватил ужас.

Последующие три часа каноэ двигалось в открытом океане к острову Ману. Томас сидел на неудобной бамбуковой распорке на корме. На борту было четверо мужчин, три женщины и трое детей, все с темной кожей и абсолютно черными волосами. Хотя они часто бросали на него взгляды, но общались только между собой на каком-то мягком незнакомом языке, который напомнил ему о том, как далеко заехал он от собственного привычного мира. Он дремал и просыпался на жаре, и время прошло быстро. Вскоре каноэ приблизилось к другому острову с зубчатыми горами и каймой черного песка. После того как, наводя ужас, каноэ нырнуло еще в один пролив между рифами, они оказались в лагуне с такой спокойной и чистой водой, что было видно, как у самых бортов плавают косяки разноцветных полосатых рыб с гибкими плавниками и хвостами.

На берегу каноэ встречала шумная толпа островитян, которые страшно суетились вокруг остальных пассажиров. Здесь, на побережье, расположилась ветхая деревушка. Томас, чувствуя себя неловко, сошел на берег последним.

В этой толпе один человек был не из туземцев. Он подошел к Томасу. Это был мужчина лет тридцати, среднего роста, с длинными неопрятными волосами, собранными сзади в косичку. С губ его свисала сигарета. Лицо было болезненным и морщинистым, к тому же ему не мешало побриться. Его желтовато-белые рубашка и брюки покрылись разводами от пота.

– Томас Вандерлинден? – Незнакомец протянул руку. – Аластэр Макфи к вашим услугам. – У него были дружелюбные карие глаза с темными кругами – возможно, из-за болезни.

Томас знал это имя. В Торонто Джеггард сказал ему, что этот человек проводит его к намеченной цели.

– Мы переночуем здесь, – сказал Макфи, поднимая чемодан Томаса. – А утром отправимся в горы.

Томас пошел за ним по берегу к деревне. Нужно было пробраться сквозь большую толпу островитян, которые наблюдали за каким-то действом, происходящим на мелководье примерно в двадцати футах от берега.

– Это свадебная церемония, – сказал Макфи. – Давайте подождем, когда они закончат. Пройти мимо – невежливо.

Томас с интересом смотрел на происходящее. Молодая женщина с длинными черными волосами и в яркой накидке стояла в воде перед выстроившимися в шеренгу мужчинами разного телосложения и возраста, на которых были белые набедренные повязки. Она подошла к самому молодому на вид мужчине в ряду и обняла его.

– Это ее жених, – сказал Макфи.

Девушка оторвалась от него и пошла по воде вдоль ряда мужчин, останавливаясь напротив каждого из них с широко открытым ртом. Каждый мужчина по очереди наклонялся вперед, словно чтобы ее поцеловать, но вместо этого плевал ей в рот. Она старательно показывала, как глотает плевок.

Дойдя до конца шеренги, она вернулась к жениху и снова обняла его. Потом свадебная свита вышла из моря и влилась в толпу зрителей на берегу; все стали смеяться и обниматься.

– Выглядит не слишком гигиенично, – сказал Томас, когда Макфи снова направился к деревне.

– На самом деле они плюют ей в рот морскую воду, – сказал Макфи. – Большинство этих людей зависят от моря, поэтому они женятся, стоя в воде. Невеста на самом деле выходит замуж за всех этих мужчин, даже если в настоящий момент ее мужем является только один. – Он закурил. – Здесь многие мужчины тонут, или их убивают акулы, или они пропадают в море. Поэтому на невесте женятся все родственники жениха – как своеобразная гарантия. Если ее муж погибнет в море, один из них обязан взять ее в жены. – Он рассказывал это в перерывах между долгими затяжками.

– Как странно, – сказал Томас.

– Когда поживешь здесь какое-то время, – сказал Макфи, – все это кажется более чем осмысленным.

Они отошли от берега и двинулись по песчаной улице с шаткими бамбуковыми домами, крытыми жестью. В конце улицы стояло более крупное строение. Над входом была облупившаяся выцветшая надпись, сделанная красной краской: «Отель „Экватор“».

– Вот мы и пришли, – сказал Макфи, открывая перед ним дверь.

Внутри за стойкой сидел толстый островитянин. У него были глаза навыкате и расплывшееся мясистое жабье лицо. Он бесцеремонно поздоровался с Макфи.

– Значит, твой гость приехал, – сказал он.

– Да. Мы оба переночуем здесь сегодня, – сказал Макфи. – Мы уезжаем завтра.

– Я дам ему комнату рядом с твоей, – сказал владелец гостиницы. Он встал из-за стойки. На нем был только саронг, и, встав, он начал вертеть руками что-то похожее на спичку, каким-то образом прикрепленную к его огромному животу. Томас заметил, что он крутил ее даже во время ходьбы. За основным зданием был ряд хижин, крытых пальмовыми листьями.

Хозяин открыл дверь одной и ушел, сказав, что обед будет подан через час.

Томас вошел в свою хижину и положил чемодан. В комнате были только бамбуковый стул, крючок для одежды и железная кровать с москитной сеткой, нависавшей над ней, словно клочья облаков.

Отдельная хижина служила общественным душем и туалетом. Томас сразу же принял душ. Посмотрел на себя в старое испорченное зеркало и увидел, что на его щеках – такая же щетина, а рубашка столь же грязна, как и у Макфи. Пока он брился, его донимали москиты и множество маленьких ос, которым, судя по всему, ничего не стоило проникнуть сквозь бамбуковые стены душевой хижины.

Когда он наконец попал в столовую – еще одну дырявую хижину с несколькими бамбуковыми столами и стульями, – Макфи уже ждал его. Они пили теплое пиво прямо их бутылок, пока владелец не подал ужин, состоявший из консервированного тунца и консервированной картошки на мятых жестяных тарелках.

Когда ужин был на столе, Томас спросил Макфи о спичке, прикрепленной к животу владельца.

– Вы не захотите слушать про это, пока не закончите ужинать, – сказал Макфи.

Томас не настаивал. Еда была такой же неаппетитной, как и на «Иннисфри», но он был очень голоден с дороги.