Порта не знала, куда деваться; все царствование Мустафы III было ознаменовано несчастиями; янычары бунтовались в столице; русский штык проламывал северные оплоты империи, флоты погибали, Греция бунтовалась; Египет, Аравия и половина Сирии не признавали власти дивана.

Осман-паша дамасский скончался, и его место заступил другой Осман-паша с титулом сераскира всей Аравийской стороны и с поручением восстановить мир в Сирии во что бы то ни стало оружием ли или переговорами с Дахиром. Но чтобы вести переговоры, надо было прежде всего занять Сайду. Сераскир поручил это эмиру Юсефу, дав ему свое войско и полевую и осадную артиллерию. Турки и горцы обложили Сайду[119], но Дахир с союзниками поспели туда. Осадное войско построилось в боевом порядке вдоль берега, по северной стороне города. С обеих сторон дрались с большим упорством и даже с некоторой тактикой. Турецкая артиллерия привела сперва в расстройство мутуалиев, но мамлюки наскакали на нее со своими кривыми саблями и отбили пушки. Поспел и русский фрегат с канонирскими лодками и залпами с моря смял войско паши. Друзы первые обратились в бегство без оглядки, а потом, заняв свои ущелья и горные тропинки, стали грабить отряды союзной им турецкой пехоты и кавалерии, которые с трудом пробирались в Дамаск.

На другое утро русский флот показался пред Бейрутом и, чтобы наказать эмира, бомбардировал город, бывший тогда уделом Шихабов. Русские сделали десант и отступили не прежде, как взяв контрибуцию с эмира, который спустился в местечко Хадет, у подошвы гор, в пяти верстах от Бейрута, и оттуда вел переговоры с флотом[120].

Все прибрежные города Сирии на юг от Сайды были во власти Дахира. Удачное предприятие русского флота на Бейрут указало дамасскому паше всю важность этого пункта, с потерей которого сделались бы весьма затруднительны сообщения Дамасского пашалыка с морем. Эмир Юсеф, чтобы отомстить своему дяде Мансуру, который после отречения своего жил в Бейруте как бы в своем уделе и, хотя примиренный с племянником, не переставал, однако, благоприятствовать втайне Дахиру и мутуалиям, предложил паше назначить туда гарнизон с надежным комендантом для защиты города от русских. Паша нарядил в Бейрут Ахмед-бея Джаззара с тремястами отборных магрибинов[121].

Ахмед Джаззар заседает в суде. Рисунок Спилсбери, 1799.

Скажем здесь несколько слов об этом человеке, который кровавым метеором появляется на горизонте Сирии и делается известным потом Европе защитой Акки против Наполеона. Некоторые черты биографии подобных людей лучше изображают современную им эпоху и политические нравы Турции, чем самые происшествия, коих характерические подробности ускользают от исторического рассказа. Джаззар, как впоследствии Али-паша Тепеленский[122], как в наше время Мухаммед Али египетский, служат олицетворениями своих эпох и своего народа, последними образцами того класса людей, которые создали некогда величие османского племени и затем приготовили его упадок. Подобные характеры уже не проявляются при нынешнем направлении нравов в Турции. Иссякли ли жизненные соки мощного дерева, на коем они так грозно нарастали, или те случайности, среди коих они обнаруживались, уже несбыточны в наше время?

Ахмед Джаззар был родом босняк; в шестнадцать лет от роду за насилие своей невестки он спасся бегством от мщения родных в Константинополь и, не зная, что делать с собой, продал сам себя купцам, которые торговали кавказскими невольниками. Таким образом он поступил в мамлюки к одному из египетских беков. Его господин был убит бедуинами. Ахмед набрал шайку подобных себе повес и стал умерщвлять всех бедуинов, которые попадались ему в руки. Однажды хитростью он завлек в засаду более семидесяти человек и в том числе несколько шейхов и перерезал их до последнего. При каждом убийстве он восклицал: «Еще одна жертва за кровь моего господина Абдалла-бея». Эти подвиги были совершенно во вкусе мамлюков и доставили молодому Ахмеду великую славу в Египте и прозвище Джаззара, т. е. резника, или мясника. Он представил Али-беку, который в это время захватил верховную власть в Египте, головы четырех ненавистных ему шейхов из бедуинов. Али-бек принял удальца в свою службу и его кинжалом отделывался от своих недругов и особенно от опасных друзей или доверенных служителей, которых нескромность могла ему повредить. В награду за эти услуги он пожаловал его в беки. Али-бек был в союзе с Салих-беком, который помог ему истребить соперников и сделаться властелином Египта. Но наступила пора отделаться и от этого союзника. Али-бек поручил это щекотливое дело Джаззару. Тот уклонился от предложения, сказав, что в пребывание свое в Верхнем Египте вместе с Салих-беком они побратались[123] и потому не мог теперь ему вредить. Али-бек, боясь измены, стал похвалять Джаззара за его верность дружбе и уверять, что это предложение для того только было им сделано, чтобы его испытать. Джаззар не совсем ему поверил и счел нужным предостеречь Салих-бека. На другой день Али-бек успел уверить Салих-бека, будто в самом деле этим предложением он хотел только испытать верность своего клеврета, и при этом дознал он, что Джаззар не скрыл дела от Салиха. Судьба обоих была решена.