Сооруженная в 1476 году гробница занимала значительную часть склепа. Венчал ее мраморный Николо Трон, лежащий на мраморном смертном одре. Чтобы взглянуть на него, Трону пришлось задрать голову.

Рядом с гробницей стояла скульптура, изображавшая солидного пожилого мужчину в платье дожа. Выглядела она довольно Скучно, так что вскоре взгляд волей-неволей переходил на стоявшую рядом с дожем аллегорическую фигуру женщины – казалось, что ее прекрасное тело просвечивает через тончайшее мраморное платье. Трон всегда спрашивал себя, кто была незнакомка, послужившая скульптору моделью, – она восхищала зрителей и сегодня, через четыреста лет после того, как было сделано изваяние.

Мужчина, оказавшийся рядом с Троном, сделал неловкий шаг; они столкнулись – и на каменный пол упали сразу два цилиндра Трон и незнакомец одновременно нагнулись.

– Извините меня, – сказал Трон.

– О-о, это моя вина, – вежливо возразил незнакомец, отступив и слегка поклонившись. Он кивнул на скульптуру. – Мне не по сердцу эта дама, которая стоит рядом с дожем.

Трон ожидал, что незнакомец – как иногда водится среди мужчин – многозначительно улыбнется или подмигнет после своих слов. Но ничего подобного не случилось. Трон сказал:

– Наверное, Антонио Риццо воспользовался для фигуры Евы – я имею в виду скульптуру у Дворца дожей – той же моделью.

– Вы говорите о Еве у Арки Фоскари?

Трон кивнул. Как видно, этот человек хорошо знал Венецию. Никакого путеводителя у него в руках не было – одна только трость.

– Любопытно было бы узнать, кого эта скульптура изображает, – сказал он.

Трон с сожалением пожал плечами.

– Об обстоятельствах жизни Риццо мало что известно. Я, по крайней мере, никаких подробностей о нем не знаю.

На вид незнакомцу было за сорок, и он был вовсе не так молод, как Трону показалось поначалу. Возможно, его немного сбили с толку по-юношески высокий чистый голос и густые черные волосы, не тронутые сединой. Рот у мужчины был небольшой, четко очерченный. На губах то и дело возникала улыбка. Незнакомец был высокого роста, стройный, он выглядел исключительно элегантно в распахнутом меховом полушубке, под которым виднелся великолепный фрак. В отвороте фрака белела фиалка – в Венеции и зимой можно купить живые цветы, если иметь на то соответствующие средства. Судя по акценту, господин был родом из Австрии или Южной Германии. По-итальянски он говорил без запинки.

– Вы венецианец? – незнакомец вежливо улыбнулся.

Трон улыбнулся в ответ:

– Да, я венецианец. Вы занимаетесь искусством?

Незнакомец покачал головой.

– Я занимаюсь газом.

– Не понял?…

– Передачей его по трубам, – объяснил незнакомец. – Мы строим газопровод, чтобы подавать газ через Большой канал.

– Кто это «мы»?

– «Империал континентал газ ассосиэйшн». Я директор венского отделения.

– Вы из той самой английской компании, что поставила газовые фонари на площади Сан-Марко? – спросил Трон.

– Которые уже двадцать лет освещают всю Вену и несколько десятков других европейских городов, – с гордостью проговорил незнакомец.

– А зачем нужен газ на другой стороне Большого канала? – поинтересовался Трон.

– Для освещения улиц, синьор.

– Горожане Венеции вполне довольны и нынешним освещением.

– Плошками с нефтью, которые украшают столбы на углах? – спросил незнакомец с легким презрением.

– Людям этого достаточно.

– А прогресс?

Трону потребовалось какое-то время, чтобы понять: незнакомец говорит совершенно серьезно. «Он безумен, – подумал Трон, – но симпатичен. Во всяком случае, он долго и почтительно разглядывал усыпальницу Николо Трона!»

– Сто лет тому назад, – проговорил Трон голосом несколько более резким, чем ему хотелось бы, – Венеция была цветущим городом. Тогда не существовало никаких пароходов, никаких железных дорог, никакого телеграфа и не было никакого газового света. – Он добавил более примирительным тоном: – Вы, наверное, живете в отеле «Даниэли» и каждый день радуетесь газовому освещению, которое ваша компания там установила?

Незнакомец покачал головой:

– Я живу в палаццо да Мостро.

– А я полагал, что это палаццо необитаемо.

– В данный момент это не так, – проговорил незнакомец, протянул руку и представился:

– Хаслингер. Я из Вены.

Трон пожал его руку.

– А моя фамилия Трон.

Взгляд Хаслингера задержался на мраморном изображении Николо Трона, потом он перевел глаза на живого Трона и снова взглянул на венецианского дожа.

– Так дож – ваш предок? И вы?…

Трон кивнул, улыбнувшись:

– Алвис Трон.

– Комиссарио Трон. Я знаю, кто вы. Мы вчера вечером говорили о вас со Шпауром.

Настала очередь Трона удивляться.

– Игнац Хаслингер? Барон упоминал, что его племянник был среди пассажиров «Эрцгерцога Зигмунда».

Хаслингер кивнул.

– Это я и есть. Вчера вечером мы с ним вместе ужинали.

– Вам известно, что произошло?

– Да, разумеется. Мы обо всем поговорили подробно. Но я со своей стороны ничего не мог добавить к тому, что ему уже было известно. Я в это время…

– Вы спали. Вы приняли снотворное. Знаю.

– Увы, да, – Лицо Хаслингера было очень серьезным и сосредоточенным. – Подумать только, покушение на императрицу! Чего они хотят этим добиться? И что за этим кроется? Вы считаете, что к этому может иметь какое-то отношение поездка Гарибальди по Ломбардии?

Трон покачал головой.

– Это не в стиле Гарибальди.

– А чей же это стиль?

– Спросите об этом офицера, который ведет расследование.

– Этого… э-э…

– Полковника Пергена, – подсказал Трон.

Хаслингер внимательно посмотрел на Трона.

– Шпаур считает, что вы сомневаетесь в том, что Пеллико действительно повинен в убийстве.

– Я предпочел бы, чтобы его вину доказал суд. Пока же доказательством вины Пеллико посчитали самоубийство.

– Продолжите ли вы ведение дела?

Они по-прежнему стояли перед усыпальницей Николо Трона, венецианского дожа. Интересно, как бы поступил на его месте Николо – человек, если верить семейным преданиям, умный и рассудительный?

– Не знаю, – ответил Трон.

Хаслингер улыбнулся. Минуту-другую оба молчали. Потом Хаслингер неожиданно спросил:

– Вы сейчас направляетесь в управление полиции?