Поначалу жизнь их текла просто замечательно.Ванда переехала к мужу. То, что Эдик жил в коммуналке, ее не смущало. Потомукак она сама имела десятиметровку в густонаселенной квартире. Свою комнатенкуВанда сдала студентке, получаемые от девушки копейки старательно прятала вкубышку. У Эдика в квартире в соседках была всего лишь одна полуглухая и слепаябаба Зина, совершенно не конфликтная и не вредная. Ванду она приняла какродную, конфорки на плите не занимала, потому что крошечная пенсия не позволяластарухе готовить себе обед из трех блюд. Баба Зина в основном питалась кефиром.Наверное, из-за вынужденной диеты она практически никогда не занимала санузел,еще старуха не ворчала, не требовала вывешивать расписание с точно указаннымвременем мытья коридора, практически не жгла электричество и шмыгала покоридору тенью. Очень скоро Ванда стала относиться к ней как к родной ипринялась угощать старуху супом. Баба Зина в благодарность сказала:

– Зачем мне две комнаты? Давай в однойгостиную сделаем.

Ванда обрадовалась, и скоро они начали вместесмотреть телик. Эдик никак не комментировал ситуацию. Он обретался в этойквартире с детства и держал бабу Зину за тетку. Вот так и проводили дни, жилисчастливо. Потом Эдик вдруг запил. Да как! Неделю квасил без отдыха.Заплаканная Ванда вышла на кухню, села у стола и сказала бабе Зине:

– О господи! Ну что случилось? Ведьнормальный, трезвый мужик, чего его на ханку потянуло!

Баба Зина деликатно кашлянула.

– Так, – пробормотала она, –точно, опять понеслось!

– Ты о чем? – насторожиласьВанда. – Эдька непьющий. Я ученая, за двумя алканавтами замужем побывала.Третьего не хотела. Очень хорошо пьяниц вижу. Да мы с Эдькой год живем, онводку не нюхал, даже пиво и то не пьет! Трезвенник! Потому я и расписалась сним.

Баба Зина тяжко вздохнула:

– Эх, милая! Надо бы тебе раньше сказать,да Эдик припугнул: дескать, проговорюсь, он меня к батарее привяжет. Запойныйтвой муж.

Ванда прислонилась к стене, а баба Зина вещаладальше:

– Когда он пить начал, я и не упомню.Весь в отца пошел. Колька, покойник, таким же был. Несколько месяцев золотой, апотом сорвется и киряет без остановки десять дней. Вынырнет из запоя, неделю всебя приходит и снова чин-чинарем, в белой рубашке. Умный ведь человек был,врач, пока не помер от водяры.

– Доктор? – удивилась Ванда.

– Ты чего про мужа-то знаешь? –спросила баба Зина.

Ванда призадумалась.

– Ну… москвич, прописка постоянная.Родители на кладбище, он в метро работает, зарплату получает, братьев, сестер,всяких родственников не имеет. Была у него жена, да скончалась, детей неоставила.

– Эх-ма, – вздохнула бабаЗина, – экие вы, молодые, нелюбопытные. Вот в наше время замуж выходили,так про жениха все разузнавали, не ровен час дурной человек попадется,распишешься с ним, и выяснится: родичи по тюрьмам сидят! Ладно, слушай про своесокровище. Знаешь, кто в нашей квартире жил?

Ванда пожала плечами:

– Нет.

– Ага, – кивнула баба Зина, –значитца, так. У меня сейчас две комнаты, у вас две, жируем на большой площади,спасибо Лужкову. Это он приказ написал, чтобы к таким, как мы, никого неподселяли. Вот помру, ты хозяйкой всей квартиры станешь.

– Живи двести лет, – быстро сказалаВанда.

– Оно хорошо бы, – вздохнулабабка, – но не получится. Так вот, раньше в нашей квартире много жильцовбыло. У двери Попов Владимир Семенович, рядом с ним Смайкин Паша с супругой,затем Малина Колька с женой Светкой, у них потом Эдик народился, а в крайней явместе с Игорем Федоровичем.

Жили мирно. Жилплощадь людям предоставил НИИ,в котором они работали. Директор института собирал кадры по всей стране. Чемзанимался на работе муж, Зина не понимала. Игорь был врачом, а она работалапростой медсестрой в поликлинике. Супруг редко рассказывал о служебныхпроблемах жене, а вот с соседями они часто говорили на научные темы, потому чтовсе, и Смайкин, и Малина, и Попов, работали вместе. Более того, все они былипровинциалами, талантливыми учеными, привезенными в столицу из разных мест: ктоприбыл из Ростова, кто из Новосибирска, а Смайкина принесло аж из местечкаМары. Да и жены оказались кто откуда.

Первой квартиру покинул Смайкин, он получилотдельную жилплощадь и уехал. Баба Зина более с ним никогда не встречалась.Потом и Поповы перебрались в свою квартиру. У Володи с Верой родилось несколькодетей. Соседи далеко не уехали, жили по соседству, и их дети пошли в однушколу.

Но, несмотря на то что бывшие соседи былипрактически рядом, Зина с ними не встречалась. Честно говоря, ни Смайкин, ниПоповы ей особо и не нравились. Когда толклись вместе на коммунальной кухне,Зина, человек спокойный, неконфликтный, никогда не сварилась, но дружбы,допустим, с Верой Поповой не заводила. Зина даже стала забывать Поповых, но тутсудьба устроила им встречу. Спустя много лет после разъезда Зина в булочнойвстретила Веру. Та неожиданно бросилась ей на шею с объятиями. Зинаидаудивилась, но вежливость предписывала пригласить Веру в гости, напоить ее чаем.

– Загляни к нам, – улыбнулась Зина.

Вера мгновенно согласилась, пришла туда, гдераньше жила сама, выпила чайку и вдруг стала плакать. Через пару мгновенийЗинаида поняла, по какой причине Верочка кинулась к ней, словно к роднойсестре. Поповой очень хотелось пожаловаться на жизнь, но, похоже, у нее просто небыло близких людей, готовых выслушать исповедь.

Веру тревожили дети, сыновья, Миша и Петя,впрочем, старший особых хлопот не доставлял, учился себе спокойно, не хватая,правда, звезд с неба, но вот младшенький!

То стекла в подъезде разобьет, то кнопки в лифтеподожжет, то сбросит из окна банку, полную воды. Учиться Петя не хотел ни вкакую. Ни ругань отца, ни слезы матери на него не действовали. Затем Петя сталзаниматься тем, что в советские времена называлось фарцовкой. Сначала онобменивал у иностранцев в гостиницах жвачку, ношеные джинсы, косметику ипарфюмерию на советские значки, ушанки с красной звездой и гжельские кружки. Апотом продавал полученный товар одноклассникам. Его, естественно, поймали, иразгорелся дикий скандал. Бедный Владимир схватился за ремень, а потом сумелзамять дело. Он забрал Петьку из школы и пристроил в медицинское училище.Владимир искренне надеялся, что Петя сделает правильные выводы, но мальчишкаопять принялся за старое. Теперь он, правда, больше не толкался около гостиниц,проник неведомыми путями в среду часто выезжающих за рубеж артистов, началскупать у них привозимые шмотки и продавать их желающим.