Что же касается риомских друзей и знакомых Ромма, то взбалмошный и впечатлительный Дюбрёль, получив известие о его будущей поездке в Россию, разразился многостраничными оханьями и причитаниями («Ваше письмо выпало у меня из рук, и я не знал, что подумать и что сказать…» и т. д. и т. п.), однако другие, более реалистично настроенные, прореагировали гораздо спокойнее, расценив сей выбор как наилучший в сложившейся ситуации. Типограф А. Салль, например, счел нужным поздравить Ромма «с важной и почетной должностью, которая Вам доверена, и с теми преимуществами, которые из этого воспоследуют для Ваших домашних дел». И он был совершенно прав. Сколь бы пугающим для французов ни казалось путешествие в далекую и почти неведомую им страну, оно давало Ромму единственный шанс достойно отступить после полного фиаско в осаде им «республики наук».

Подписав 1 мая 1779 года контракт с А.С. Строгановым, Ж. Ромм перебрался в особняк графа на Монмартре. Лето прошло в сборах, а в начале сентября семья Строгановых вместе с сопровождающими их лицами, включая гувернера юного графа, отбыла в Петербург, коего достигла только в ноябре.

История пребывания Ромма в России – одна из наименее изученных страниц его жизни. Первый биограф Ромма, М. де Виссак значительную часть соответствующих глав своей книги заполнил общими сведениями о екатерининской России, почерпнутыми из работ других авторов и не связанными непосредственно с его героем. А. Галанте-Гарроне хотя и выжал все, что мог, из имевшихся в его распоряжении источников, однако, увы, сведений об этом периоде жизни Ромма в них было не очень много. Переписка риомца с оставшимися на родине друзьями за этот период крайне скудна, а о хранящихся в Москве путевых дневниках Ромма итальянский историк не знал. В результате эта глава его монографии получилась довольно скромной по объему: если пяти годам, проведенным Роммом в Париже, А. Галанте-Гарроне посвятил 60 страниц, то шести годам в России – лишь чуть более сорока.

Тем не менее некоторые сюжеты А. Галанте-Гарроне осветил очень подробно, например историю взаимоотношений Ж. Ромма и Антуанетты Доде. Эта просвещенная и весьма неординарная девушка, происходившая из не слишком зажиточной страсбургской семьи, была богата уникальными знакомствами. Внучка знаменитой французской актрисы Адриенны Лекуврер (1692–1730), подруги Вольтера и возлюбленной Морица Саксонского, мадемуазель Доде выросла в семье армейского казначея неподалеку от Страсбурга. Многодетная семья жила небогато. Достигнув совершеннолетия, девушка в 1770 году обратилась к Вольтеру с просьбой найти ей место гувернантки в России. Тот выказал сочувствие, но помочь не смог или не захотел. Сама или с помощью графа Ш.О. д’Аржанталя, ранее проявлявшего участие в судьбе ее матери, а теперь и в ее собственной, мадемуазель Доде получила место компаньонки у графини Строгановой и в 1779 году отправилась с семьей Строгановых в Россию. Совместное путешествие сблизило ее с Роммом, которого она полюбила. Но вскоре по приезде в Петербург им пришлось расстаться: мадемуазель Доде должна была сопровождать графиню Строганову в подмосковную деревню Братцево. В петербургской части архива Ромма сохранились ее письма возлюбленному, на которые и опирался Галанте-Гарроне, рассказывая об их романе. К сожалению, ответные послания Ромма до нас не дошли, хотя де Виссак, как мы увидим далее, ими располагал. В корреспонденции же самой мадемуазель Доде речь идет в основном о ее собственной жизни. Про Ромма из них мы можем узнать, пожалуй, лишь то, что он явно не страдал избытком деликатности и нередко огорчал девушку язвительно-морализаторским тоном своих писем. Их эпистолярный роман закончился весной 1782 года, когда Доде покинула Россию и вернулась в Страсбург.

Рассмотрел итальянский историк и связи Ромма с российскими учеными. Хотя в посланиях риомским друзьям Ромм сообщал, что ведет в Петербурге затворническую жизнь, нигде почти не бывает и ни с кем практически не общается, бумаги его архива свидетельствуют о том, что в России он завел знакомство с рядом видных ученых: с натуралистами П.С. Паласом и К.И. Габлицем, математиками Ф.-У. Эпинусом, П.Н. Фуссом и И.-А. Эйлером (сыном великого швейцарского математика Л. Эйлера, работавшего в Петербурге). Однако в посланиях Дюбрёлю Ромм упорно обходил эту тему молчанием. Даже о том, что великий князь Павел Петрович заказал ему изготовление воздушного шара (по всей видимости, так и не построенного), друзья риомца узнали из вышедшей во Франции книги по воздухоплаванию. Возможно, Ромм не хотел затрагивать в переписке с земляками тему науки, чтобы лишний раз не напоминать о своих неудачных попытках стать ученым. Что же касается содержания самих писем или, точнее сказать, записок, которыми он обменивался с российскими исследователями, то оно мало что добавляет к уже знакомому нам образу Ромма как любознательного дилетанта, страстно увлеченного всеми точными и естественными науками сразу, но так и не поднявшегося ни в одной из них выше любительского уровня.

Дворец Строгановых в Санкт-Петербурге был построен в 1753–1754 годах знаменитым архитектором Ф.Б. Растрелли. Здесь и поселилось семейство Строгановых по возвращении из Парижа

Французская актриса Адриенна Лекуврёр (1692–1730) имела при жизни большую популярность, благодаря незаурядному таланту и красоте. Любовница великого полководца Мориса Саксонского, она, считается, была отравлена из ревности своей соперницей. После отказа духовенства похоронить актрису в освященной земле другой ее любовник – Вольтер – откликнулся на это событие поэмой «Смерть мадемуазель Лекуврёр». Внучка ее имела несчастье влюбиться в холодного рационалиста Жильбера Ромма

В то же время некоторых важных сторон российского периода жизни Ромма А. Галанте-Гарроне коснулся лишь мельком или не коснулся вообще, не обладая необходимыми источниками. Между тем рассмотрение каждой из них позволяет увидеть нашего героя в разных, порою несколько неожиданных ипостасях.

Родившийся в Германии Петр Симон Паллас (1741–1811) прославился как великий русский естествоиспытатель и путешественник. Его экспедиция в Сибирь в 1768–1774 годах стала настоящим научным подвигом. В Петербурге Ромм дружески общался с Палласом, обмениваясь с ним редкими образцами горных пород и научной литературой

«Вольный каменщик»

С Александром Сергеевичем Строгановым, отцом своего ученика, Жильбер Ромм познакомился не позднее 1776 года: имя графа впервые появилось в корреспонденции риомца в мае этого года. Впрочем, не исключено, что их встреча состоялась и раньше, так как в послании Дюбрёлю от 11 мая 1779 года Ромм пишет об А.С. Строганове: «Я его знаю уже четыре года».