— Как ты уйдешь?

— Через окно.

— Галина может проснуться.

Вдруг она отстранилась и сказала:

— Нет. Уходи… Так надо.

На следующий день Яша проснулся поздно. А потом еще провалялся до полудня. Магда же не могла расстаться со своими деревенскими представлениями. Никак не могла взять в толк, как это можно — полдня валяться на кровати. Хотя и понимала, что Яша не то, что другие. Может есть ужасно много, а может долго ничего не есть. Не спать ночами, а потом спать несколько суток напролет. Спал он крепко. Пробудившись, разговаривал с Магдой как ни в чем не бывало, никогда ни словом не обмолвившись о своих ночных видениях. Только брови да вены на висках выдавали, что он напряженно обдумывает что-то. Кто может знать? Может, он обдумывает новые свои фокусы? Всякие замысловатые кунштюки? Магда ходила на цыпочках. Подавала прямо в постель гречневую кашу, картошку с грибами. Яша ел — и снова засыпал. Магда ворчала под нос, ругалась по-польски грубо, как это делают в деревне: «Храпит тут, прости Господи, свинья этакая, пся крев. Что б ему сдохнуть с его паршивкой, этой благородной, как ее там…» Сама же Магда знала лишь одно лекарство ото всех печалей — работу. Яша был очень привередлив и в то же время скуп в отношении одежды, и постоянно приходилось все чинить. Пуговицы терялись, швы распарывались, рубашки он менял каждый день и с такой брезгливостью бросал рубашку в стирку, будто там вши кишмя кишат. За ним надо было все подбирать, стирать, чистить, зашивать. Да и вся его компания требовала ухода: лошади в конюшне, а дома — обезьянка, попугай, ворона. Магда была ему и жена, и прислуга, и помощница на представлении — и что она за это имела? Ничего! Корку хлеба. А он-то что из себя представляет? Простофиля! Кому не лень, все его надувают, обкрадывают, водят за нос. Да уж, умен, когда он в театре, гипнотизирует, читает мысли или посиживает с книжками да газетками. А как дойдет до дела, дурак-дураком. И здоровье свое разрушает. Нечего шляться ночи напролет. Хоть и здоровье пока отменное, иногда он слаб, как муха, может упасть в обморок. Валяется, будто его удар хватил.

Магда скребла, чистила, мыла, терла, вытирала пыль. Забежит иногда соседка — одолжить луковицу, дольку чеснока, чуток молока, кусочек смальца. Магда никому не отказывала. По сравнению с этой голью перекатной она была просто богачка. Да ведь надо было ладить с соседями, заискивать перед ними еще и потому, что у Магды была дурная слава. Официально она числилась как прислуга. Соседки в ссоре могли обзывать Магду шлюхой, ругали стервой, кричали, что у нее есть желтый билет. Мужчины, как напьются, приставали к ней, лапали, стоило ей выйти в лавку или к колонке, Мальчишки кричали вслед: «Жидовская подстилка!»

Часы на колокольне костела Святого Яна пробили два. Магда вошла к Яше в альков. Он уже не спал. Сидел, уставившись в одну точку.

— Как поспал? Хорошо вздремнулось?

— Да. Я устал ужасно.

— Когда же начнем репетировать? До премьеры всего неделя.

— Да. Знаю.

— Всюду афиши. Твое имя — огромными буквами.

— Пропади все пропадом. Пускай все катится к чертям…

Яша сказал, что ему хочется принять ванну, и Магда проворно засуетилась, побежала ставить на плиту чугуны с водой. Она намылила Яшу, окатила чистой водой, помассировала. Магда, как и все женщины, мечтала о ребенке. От Яши она готова была зачать даже незаконнорожденного. Но и в этом он ее постоянно обманывал. Он, Яша, хотел быть единственным ее ребенком. Магда купала его, баловала, ласкала. Он же обижал ее больше, чем мог бы обидеть худший из врагов. Однако стоило ему провести с ней лишь несколько часов, показать, что она очень нужна ему, она любила его с еще большим пылом.

Он вдруг спросил: «У тебя летние платья есть?» — Сразу же полились слезы: «Наконец-то сам вспомнил!» — «Что ты все меня попрекаешь? Знаешь же, какой я забывчивый». — «И не попрекаю вовсе. Не надо мне ничего. Пускай все эта твоей новой будет. С которой ты путаешься».

— Скоро я тебя разодену. Говорил же тебе: ты теперь навсегда в моем сердце. Что бы ни случилось, жди меня.

— Да. Буду ждать.

— Снимай-ка все. Будем купаться вместе.

Магду это очень смутило, такое предложение. Но Яша обнимал ее, помогал раздеться. Не так стеснялась она наготы, как худобы, тощего своего тела. Выпирающие ребра, плоская грудная клетка, острые коленки, руки, как палки. Прыщи с лица переходят на шею и покрывают всю спину. И вот она стоит перед ним, робкая, застенчивая, тощенький скелетик. Яша вылез, взял Магду на руки, посадил в ванну. Купал ее, намыливал, нежно ласкал. Щекотал до тех пор, пока она не начинала хохотать. Потом отнес в альков, завернул в простыню. Последнее время он занимался с ней любовью так часто и так подолгу, что страх сжимал ей сердце. Ясное дело, он колдун просто, и чары его сатанинские.

А ведь еще недавно он избегал ее. Целыми днями молчит и молчит. За день голоса его не услышишь. А теперь он говорил с ней как раньше. Расспрашивал про деревню, про крестьянские обычаи, и она рассказывала, как собирают урожай, какие существуют при этом поверья и обычаи. Про эльфов, живущих в колосьях. Как они убегают от серпа во время жатвы, как спасаются от цепа при молотьбе. Про соломенное чучело, которое мальчишки бросают в реку. Про дерево, которому крестьяне молятся о дожде, хотя священник это строго запрещает. Про деревянных петухов, которые есть в каждом доме, хранятся на чердаке — во время засухи их пускают по воде, чтобы вызвать дождь. Яша слушал внимательно, расспрашивал еще и еще. Потом спросил:

— Ты веришь в Бога?

— Конечно. Верю.

— Тогда зачем он создал все это?.. Возьми у меня там, в кармане брюк, десять рублей. Поди к портнихе.

— Мне не нравится лазать по карманам.

— Давай, давай. Бери, пока там еще есть.

Магда вышла в комнату, где висели брюки, достала десятку. Вернулась в альков. Яша заснул опять. Ей захотелось поцеловать его в лоб, но не хотелось будить. Долго стояла она в дверном проеме, глядела на спящего Яшу, с болью, но совершенно ясно сознавая, что, сколько бы она ни знала его, никогда ей не понять Яшу. Как он был загадкой для нее, так и оставался, и телом, и душой. И почему она так цепляется за него? Так трясется, так боится потерять? Наверно, есть тому причины. Наконец она отправилась прибрать ванну. В доме жила портниха, недалеко от других ворот. Магда поплевала на ассигнацию, сложила ее вчетверо, сунула за лифчик. Неожиданно день оказался счастливым!

Он проспал весь долгий летний день. Шел дождь. Потом перестал, небо снова очистилось. Яша открыл глаза. Альков окутывал полумрак. С кухни проникали запахи. Магда жарила котлеты с картошкой, тушила кислую капусту. Он с утра ничего не ел, кроме каши, и, проснувшись, прямо умирал с голоду. Быстро оделся, вышел на кухню. Поцеловал Магду. Похватал, что оказалось под руками: рубленую селедку с хлебом, схватил со сковороды недожаренную котлету. Магда добродушно поворчала на него, сказала: