— Иван Севастьянович просил позвонить в это время, — соврала Вера, — а трубку не снимал. Вроде как вне зоны находился. Кстати, у меня еще несколько вопросов…

Евдокимов постарался закончить разговор:

— Извини, у меня работы много. Если хочешь поговорить, давай после работы встретимся. Я в половине седьмого забегу в барчик возле метро, где мы обычно пиво пьем. Хотя ты… Ну, если знаешь, где это, подходи, задавай свои вопросы. Только я вряд ли смогу чем-то тебе помочь. А что, собственно, тебя интересует?

— Меня интересуют обстоятельства смерти студента, мамаша которого…

— Я понял, — не дал ей договорить Евдокимов, — постараюсь выяснить. До встречи.

На самом деле следователь знал, почему она спрашивает о полковнике. Вернее, ему казалось, что знает. Конечно, Евдокимов догадывается об отношениях между Миклашевским и Верой, как и многие другие, если не все. Это только Иван Севастьянович считал, что все шито-крыто, никто ничего ведать не ведает. Евдокимов наверняка уверен, что теперь они поссорились, кто-то кому-то изменил, скорее всего, Вера полковнику, вот Миклашевский и решил от нее избавиться. А может, Иван Севастьянович положил глаз на новую секретаршу с длинными ногами, а потому отослал Веру туда, куда Макар телят не гонял, и теперь оскорбленная капитан Бережная пытается выяснить причину своей отставки, что-то нарыть на бывшего начальника и шантажировать его, имея целью возвращение в свой кабинет.

Если Евдокимов так считает, а думает он, скорее всего, так, то это печально. А потому в бар у метро подъехать следует.

Нет, конечно, не может быть, что Миклашевский преступник.

Даже если во время убийства Бережного Иван Севастьянович находился в неустановленном месте, то это еще ни о чем не говорит. Во время убийства участкового врача он тоже был неизвестно где, отключив мобильный телефон, хотя обязан постоянно находиться на связи. Студент Лиусский вколол себе лошадиную дозу героина (или ему ее вкололи) поздно вечером, когда Миклашевский, вполне вероятно, сидел дома. Или нет? Но все равно он не мог знать Минусевича и того, что порнодеятель походя оскорбил Веру. Хотя… Нет, знал, точно знал! Она сама как-то рассказала ему, как ее грязно обругал в универсаме какой-то прилизанный сорокалетний хам. Но Вера не называла никаких фамилий. Фамилию «Минусевича» она узнала, лишь оказавшись на месте преступления. А Максима Ляхова полковник видел только на фотографии. Про случившееся в студенческом общежитии, когда ее затащил в постель пятикурсник, Вера никому не говорила. Только в дневник свой записала. Как и про случай на детской площадке возле своего дома, когда к ней начал приставать партнер по школьным танцам.

Да, все это было в тех старых тетрадках. В дневнике, который она искала, до которого так и не добралась. А может, его уже нет на антресоли? Вполне возможно, что Миклашевский случайно обнаружил ее записи и забрал с собой — почитать. А возвращать, естественно, не собирается. Только так можно объяснить то, что происходит сейчас. Сейчас — да, можно объяснить. Но ведь десятиклассник и Слава погибли гораздо раньше…

Вера поняла, что размышлять об этом нет смысла, пока она не поймет, чем вызваны все убийства. Будет ясен мотив, легче будет вычислить преступника.

Бережная искала место для парковки — вблизи метро поставить машину было негде, хотя упомянутый бар находился на некотором расстоянии от станции. Ну просто все кругом забито автомобилями! Два раза проехала мимо пивнушки и наконец увидела свободное местечко. С трудом вклинилась туда, потеряв еще несколько минут. А потому в бар почти вбежала, надеясь все же застать Евдокимова. Огляделась и поняла, что опоздала — майора не было. На всякий случай набрала номер его мобильного. И тут же увидела следователя — тот как раз входил в зал и поднял к уху трубку. Сразу заметил Веру, помахал ей рукой, взглянул на экранчик и сунул телефон в карман. Подошел и показал на свободный столик.

— Садись, я пиво возьму.

Принес две кружки со свисающей пеной, одну поставил перед Верой, но она покачала головой.

— Я не пью, ты же знаешь.

Майор кивнул, посмотрел на пену в кружке и приступил к делу.

— То, что я узнал, действительно кажется подозрительным. В тот вечер часов около десяти мадам Лиусская позвонила домой. Трубку снял сын, который сказал, что смотрит телевизор и скоро собирается ложиться спать, так как ему обязательно надо присутствовать на первой паре в институте. Голос у Артема был нормальный. Мать утверждает, что сын не был пьян и тем более не находился под воздействием наркотиков. Кстати, следов алкоголя в его крови в самом деле обнаружено не было. Через полчаса Лиусская вошла в квартиру и увидела тело сына на полу в его комнате. Состояние Артема, по ее словам, было ужасным: изо рта шла пена, а по телу пробегали судороги. Мать сразу вызвала «Скорую». Удивительно, но машина прибыла через восемь минут. Реанимационные действия начали проводить на месте, продолжали в машине и в больнице. То, что у парня передозировка, понял еще врач «Скорой», осмотревший пострадавшего и обнаруживший след от инъекции. Он же нашел и одноразовый шприц, валявшийся на полу возле кровати. Так что наркотическое средство было определено почти сразу — героин. Между прочим, это оказалась первая инъекция Артема. Ни дорожки, ни следов других уколов не было.

Евдокимов поднял кружку с пивом, поднес ее ко рту, но пить не стал, вернул емкость на стол.

— А теперь подумаем вместе, — сказал майор. — Студент, зная, что вот-вот домой вернется мать, вводит себе наркотик, не рассчитав дозы, и загибается. Бывает, конечно, всякое, но практика показывает, что первый укол молодые придурки делают себе в компании друзей, которые и подбивают их на это. Но никак не в одиночку, не перед тем, как лечь спать. К тому же парню и в самом деле надо было быть с утра в институте, так как в актовом зале была запланирована встреча студентов с Жириновским, и Артем Лиусский, папаша которого активный член ЛДПР, должен был задать лидеру заранее подготовленный вопрос. Это первое мое сомнение. Далее. В квартире и комнате юноши следов борьбы не обнаружено. Но при осмотре уже мертвого тела были замечены небольшие свежие гематомы в верхней части головы и на запястьях обеих рук. Если учесть, что парень не занимался спортом, то есть не дрался, а сам себе нанести их не мог, то можно с большой долей уверенности предположить, что незадолго перед тем, как отойти в мир иной, он с кем-то схватился, боролся, ему выкручивали руки. Вероятно, недолго, потому что противник был значительно сильнее. Ближайшее окружение опросили сразу после встречи с Жириновским, некоторым однокурсникам даже не дали пообщаться с такой известной личностью. Все знакомые студента в один голос уверяют, что Артем героин не употреблял и что вообще в их кругу нет людей, зависимых от героина. Травку пробовали все, экстази принимали, в том числе и сам Лиусский, который чаще всего и приобретал таблетки для друзей, а однажды решил и сам торгануть в клубе, хотя его тут же взяла охрана. Но этот случай нам известен.

Евдокимов посмотрел на Веру, ожидая ее реакции.

— Протоколы допросов друзей велись? — спросила та.