– Не боитесь возврата, госпожа? - поинтересовалась Прудди. Она едва слышно объясняла принцессе о том, что такое Маятник. - Понимаешь, деточка, энергия не возникает неоткуда и не исчезает в никуда. На каждое действие, будь оно физическим или магическим, всегда найдется свое противодействие. Причем если в физике противодействие сталкивается с силой трения или гравитацией, например, то магический возврат не ограничен ничем. Имеется в виду: если маг кого-нибудь убивает, то через некоторое время убийственное заклинание возвращается к нему и грозит подобной же участью.

– Чего ты там бубнишь себе под нос? - прикрикнула королева.

– Спрашиваю, не боитесь ли вы Маятника, госпожа, - повторила фрейлина. - Ведь возврат после Прокола может серьезно ударить.

– Имела в виду, - неопределенно ответила Хатланиэлла. Она не хотела рассказывать о том, что большую часть вернувшейся магии примут на себя мертвые тела ее хомункулюсов. Кроме функций генератора Круг Сильных также исполнял роль колдовского заземления.

Королева приблизилась к дочери и освободила из пут левую руку девушки. Извлекла из-под грязного подола небольшой кинжал с тонким, не толще гвоздя, лезвием. Коротко проколола мизинец принцессы.

Мэлами забилась и застонала. Ей показалось, что злобная мать собирается предать ее пытками, проколоть все пальцы и выпить кровь… Но леди Хатли и не думала заниматься такими мерзкими делами. По крайней мере не сейчас, поближе к вечеру.

– Чего ты корчишься, дуреха? - успокаивающе спросила Хатланиэлла. - Всего лишь капелька твоей драгоценной крови. Ты ведь хочешь помочь своей любимой матушке?

"Какая ты мне мать?! - в мыслях кричала девушка. - Ты чудовище! Проклятое отродье симиминийских варваров и больного ишака".

Но рваться перестала, лишь тихонько заплакала от накатившей обиды. За последние сутки на нее обрушилось больше неприятностей, чем за всю жизнь.

"Дались мне эти приключения? - стонала Мэлами. - Не могла сидеть себе в покоях, играть с Прудди в карты на щелбаны, дразнить охрану? Сидела бы по утрам у окна, волосы расчесывала бы, со временем смогла бы научиться вышивать гобелены или рисовать там… А через годик-другой вышла бы замуж за какого-нибудь красивого принца. И жила бы припеваючи. Дура я така-а-а-а-я…"

Королева тем временем сильно сжала уколотый пальчик принцессы. Кровь заструилась в подставленную ладонь Хатланиэллы, собралась в небольшое озерцо, испещренное линиями жизни злой ведьмы.

В мире есть сотни тысяч дорог,

Сто путей, миллионы дорожек,

Обойти их никто бы не смог -

Не хватило бы жизни, быть может.

Леди Хатли начала напевать заклинание. С каждым словом ее голос все больше крепчал, в мелодичных звуках задрожало заклинание.

Невидимые щупальца Силы пронеслись под сводами Тухлой рощи, запели над Гугиной трясиной - послушные хомункулюсы охотно делились запасами со своей любовницей. Бесформенный комок энергии, видимый только ей одной, повис перед глазами королевы. Она схватила его тонкими пальцами и начала лепить, будто работая с разогретым воском. Воздух стал нагреваться, хотя обеденные лучи солнца спрятались за густой кроной высокой ивы, склонившейся над болотом.

Проколю я пространство вперед,

И мгновенно пройду над путями.

Пусть души чистота проведет,

Жизнь промчит путевыми столбами.

– Вот умора, - вполголоса хихикнула Прудди. - Эту дрянь будет вести чистота души. Да она и шага не сможет ступить без чьей-либо помощи. Какая чистота? У нее внутри демоны спариваются, а не чистота…

Жажда знаний сквозь время несет,

Я пройду, и достигну до цели,

Пусть Прокол вне пространства ведет.

Миг - и я уже тут, а пути за спиной пролетели…

Перед королевой возникла магическая дверь. Небольшая, но способная вместить в себе не только каждую из женщин, но и объемистую тушу Толстяка. На волнистой створке, отливающей всеми цветами красного спектра, темнела угольно-черная ручка. Маленькая, удобная, как раз, чтобы уместиться в ладошке леди Хатли.

– Вставай! - ведьма пнула Трешку под заплывший салом бок.

Веки свина приоткрылись, выглянули налитые кровью глазенки. На миг они стали осмысленными - в спящем кабане проснулся оперативник. Еще ничего не понимая, Толстяк тяжело поднялся, даже не чувствуя веса мертвого тела на спине. Труп Айфос-Фука покачнулся, удерживаемый веревками, голова мотнулась, ударив Трешку в бок. Это привело свиноборотня в чувство.

Толстяк с невероятной проворностью вдруг прыгнул на королеву, подмял ее своими увесистыми ногами. Хатланиэлла взвизгнула, но увернуться не смогла, спустя миг она уже хрипела под тушей оборотня. Покрытое заскорузлой грязью копыто прижимало голову леди Хатли к земле. Волосы тотчас набрали влаги и растрепались, смешавшись с осокой.

– Это твое отродье забралось мне в мозг? - заревел Трешка. - Убью!

– Подожд… - успела только выдавить королева. Она скребла пальцами по болотной траве, теряя холеные ногти, в попытке высвободиться. Ужас сковал ее мозг, не хватало воздуха. Леди чувствовала, что лишь секунды отделяют ее от неминуемой гибели.

Но смерть миновала ведьму. Мышехвост вонзился в мозг Толстяка в тот самый момент, когда острое копыто своротило женщине нос. Послышался хруст, из ноздрей Хатланиэллы брызнула кровь.

А в заплывших глазенках кабана уже плясало колдовское зарево. Он рывком отодвинулся от королевы и на полном скаку врезался в невысокий кряжистый дуб, невесть каким образом произраставший на маленьком островке земли посреди трясины.

– Отпусти, - прохрипел бедняга хряк. - Я не выдержу больше плыть по болоту. Кабанам очень трудно плавать в воде.

И сразу же ответил сам себе. Только на этот раз его голос походил, скорее, на безличный голос Юлиаскуза Шапошникова, одного из самых известных и нелюбимых дикторов Валибура. Механический и скрипучий, совершенно не похожий на хриплый бас Толстяка. Видимо, это ответил мышехвост.

– Ты будешь послушной свинкой. Я знаю… Ты послужишь госпоже, а потом отдашь ей свою жизнь. Я знаю… Твоя смерть позволит леди завладеть этим миром и даже спасти его от разрушения солнца. Я знаю…

– Отпусти, - взмолился кабан.

Но колдовской артефакт неумолимо бросил его в новый прыжок. Трешка с разгону повторно трахнулся пятаком о ствол дерева. Бедный дуб протестующе заскрипел, но поддался. Корни с оглушительным всхлипом выдрались из влажного грунта. Несколько мгновений дерево еще постояло, затем завалилось на бок. Зашелестели ветки, раздался громкий стук и всплеск воды - крона оказалась в трясине.

– Крудробус питторгский! - грязнейшим образом выругалась Хатланиэлла. Она даже не подозревала, что это оскорбительное ругательство, услышанное когда-то от матери, берет начало в валибурском диалекте Большого Мира.