— Никогда в жизни не слышала подобной чепухи! Он обычный заключенный — таких множество, дорогая, — и ни один из этих людей, одетых в желтую робу, не выходил за стены замка. Я знаю, о чем говорю: у них очень строгий режим.

— Конечно, это так, но вдруг он сбежит…

— Это невозможно, дорогая! Нет, Мел, я очень люблю нашего дорогого графа, и поэтому должна поговорить этим человеком. Надеюсь, он понимает английский? Некоторые из них понимают наш язык, а этот парень выглядит интеллигентно.

Софи отвлекла внимание Эдварда Бьюмонта, показывая ему музыкальные шкатулки на соседнем прилавке, а мисс Черитон обратилась к капитану и его друзьям:

— Не возражают ли джентльмены против того, чтобы я задала вопрос этому заключенному?

— Конечно, мисс Черитон.

Но капитан Вудкок едва ее слышал, поглощенный созерцанием музыкальных шкатулок, а младший офицер глазел на Мелиссу и удивлялся тому, почему она выглядит такой расстроенной.

Мисс Черитон подошла к Фуке и заговорила громкой отчетливо — так, как ее вдовствующая сестра разговаривала с иностранцами.

— Монсеньор Фуке, — проговорила она, — вы, несомненно, помните графа де Эстобана, который посетил вас не так давно?

Тот сразу же нахмурился и настороженно переспросил:

— Пардон, мадам?

Мисс Черитон повторила вопрос более медленно и на этот раз увидела, что губы Фуке изогнулись в сардонической усмешке.

— Графа? — повторил он. — Черт возьми, какое мне дело до этого графа? Наверное, мадам по ошибке путает меня с аристократом?

Мелисса вспыхнула от негодования и собралась было снова уговорить тетушку удалиться, но мисс Черитон остановила ее. Она не увидела никакого хамства в поведении мужчины: он был, думала она, лишь забавным иностранцем, поэтому с непринужденностью продолжила разговор.

— Конечно, вас мало интересует его титул, но граф — один из ваших соотечественников, и он заинтересовался вашей фамилией Арблон, потому что это была фамилия его невестки, бедного создания. — Она оборвала свою речь, так как Мелисса, увидев опасное понимание на лице мужчины, внезапно испугалась и дернула тетю за рукав. — Что такое, Мел? Не прерывай меня, дорогая. Я еще не все сказала, а ты перебила мою мысль.

Мелисса подумала, что это было бы прекрасно, но Фуке, повернувшись к своему прилавку, стал выкладывать на него новые игрушки, расставляя их перед гильотиной.

— Прекрасно, мадам, — спокойно отозвался он. — Мне кажется, я помню этого эмигранта. У него были напудренные волосы и камзол с металлическими пуговицами…

— Металлическими пуговицами ручной работы. Да, это тот самый старый джентльмен. Я была уверена, что вы запомнили его! — Мисс Черитон была в восторге. — Бедный старый граф, мы все так переживаем за него, и нам хочется ему помочь. Он потерял двоих сыновей, сражавшихся в армии Конде, а также жену, дочь и невестку — ту самую, по фамилии Арблон, — все они погибли во времена террора, монсеньор.

— Это так печально, мадам. — Но при этих словах Фуке еще шире улыбнулся и почти бездумно стал крутить ручку игрушечной гильотины: уличные скрипачи, пудели, жонглеры и обезьянки попадали под ее нож, их головы летели в корзину.

Мелисса отвела глаза и беспомощно ждала, когда тетя умолкнет, а мисс Черитон, в порыве чувств, не могла остановиться.

— Я очень беспокоюсь о нашем дорогом старом друге, — продолжала она, — и, может быть, вы сумеете нам помочь.

— Но как, мадам, я могу помочь эмигранту?

Мисс Черитон не услышала нотки сарказма в голосе Фуке и поспешно заговорила дальше:

— В следующий раз, когда вы будете писать домой, монсеньор, пожалуйста, спросите вашу матушку, не знает ли она что-нибудь о внуке графа де Эстобана? Она была служанкой в доме Арблона, и я знаю, что она была предана этой семье. Возможно, бедный пропавший мальчик остался жив.

— Конечно, я спрошу об этом у матери в следующем письме, мадам, но ведь письма из Англии во Францию идут очень долго, и ответ придет не скоро.

— О, я знаю, но если вы сделаете это, я буду, по крайней мере, чувствовать, что друзья графа сделали все возможное для того, чтобы помочь ему найти внука. — Мисс Черитон открыла кошелек, достала полсоверена и протянула Фуке. — Это вам за беспокойство, монсеньор.

— О, мадам, вы так добры. — Он поклонился, положил деньги в карман, встал за прилавок и стал смотреть на Мелиссу так, что она поспешила увести тетю прочь.

Софи покончила с музыкальными шкатулками, мистер Бьюмонт вызвался отвезти ее покупки, и выражение его лица, когда он шел рядом с ней и слушал ее болтовню, ясно говорило, что он напрочь выбросил из головы Мелиссу и ее утомительную тетушку.

После того как Софи уехала в экипаже мистера Бьюмонта, Мелисса и мисс Черитон отправилась в наемной карете домой. Сбруя лошадей, спускавшихся по крутой улочке, позвякивала так уныло, что на сердце у Мелиссы стало совсем тоскливо.

— Нехорошо на меня сердиться, Мел, — сказала ей по дороге тетя. — Я решила сделать все, что в моих силах, для нашего дорогого старого эмигранта, и сделаю это. Но почему ты думаешь, что этот Фуке так ужасен, я не понимаю. Он весьма вежлив, хотя и иностранец…

— Граф терпеть не может, когда обсуждают его личные дела, тетя, — с упреком напомнила Мелисса. — Вы знаете, как он горд. — Она представила, как разозлился бы старый господин, если бы узнал, что мисс Черитон обсуждала его личные дела с простым заключенным из замка.

— Но, мое дорогое дитя, весь город знает о внуке монсеньора Эстобана, — возразила ее тетя, постепенно осознавая, что ее племянница, может быть, и права. — Его старая служанка не перестает говорить об этом с тех пор, как они приехали в Темперли.

— Но сам граф об этом не говорит.

— Конечно нет, дорогая. Он очень сдержанный… Однако ведь нам нельзя закрыть рот на замок. Я не сомневаюсь, что мать монсеньора Фуке — очень хорошая женщина, и она, как и многие старые слуги, до сих пор предана семьям Арблон и Эстобан. Я не удивлюсь, если мы что-то узнаем из ее следующего письма сыну.

Мелисса не стала больше спорить: ее мысли снова вернулись к улыбке Эдварда Бьюмонта, не сходившей с его лица, когда капитан Вудкок помогал Софи усесться рядом с ним в экипаже, и мысли об этом были более горькими, чем мысли о пропавшем внуке графам.

Фуке упаковывал свои игрушки, собираясь домой, когда к нему подошел Гастон.

— Хорошо ли наторговал сегодня? — спросил Леконтре.

Фуке пожал плечами.

— Достаточно, — ответил он и через секунду спросил: — Ты помнишь старика, который приходил отдать деньги за лейтенанта в тот день, словно мы — его лакеи?

— Старый француз, который приехал к агенту?

— Ну а кто же еще? Я узнал сегодня, что он — один из этих проклятых эмигрантов. Ты знаешь об этом?