– Ты меня не огорчил, я так и предполагала. В любом случае спасибо.

– Пожалуйста. Вот еще что. Я хочу попросить тебя прилететь завтра в Рино.

– Зачем?

– Знаешь, я не люблю совпадений. В тот день, когда твой подозреваемый покупал завтрак в Рино, в нескольких милях к югу от города, на ферме, убили женщину. Кто-то перерезал ей горло.

Проверку отца Майкла Джонсона Лейна, Уокера Лейна, Страйд начал с того, что включил компьютер и попытался выявить в Интернете его связи. Своей страницы у Лейна не было, но, пройдясь по ссылкам, содержащим сплетни о нем, Страйду удалось узнать главным образом все те же факты, что ему уже были известны, – работа в Голливуде, съемки фильмов, внезапное затворничество в канадской провинции.

Страйд обнаружил много информации о начале карьеры Лейна, выпавшей на шестидесятые годы, когда он считался одним из лучших режиссеров, а также выступал еще и как продюсер. Первый фильм сделал его миллионером. С тех пор Лейна интересовали лишь деньги, а не искусство. В фильме «Вишня» появляется начинающая юная актрисочка, пятнадцатилетняя девушка, похожая на Хейли Миллз, только с развитой грудью, огромными глазами и сексапильной невинностью. Сюжетец картины, слезливого детективчика о временах борьбы за независимость, был так себе – девочка-подросток помогает Джорджу Вашингтону в революционной борьбе. Однако зрителю она понравилась. За ней последовала пара семейных комедий, имевших гораздо более шумный успех, после чего Лейн заслужил репутацию маленького кино-Мидаса, человека, способного превратить в золото самый ерундовый сценарий. Поскольку он никогда не связывал себя контрактами с крупными студиями, вся прибыль оседала в его карманах.

Лейна постоянно преследовали скандалы, поговаривали о его связи с юной актрисой, с которой он нередко появлялся на публике. Он гневно отметал слухи, продолжая вести жизнь плейбоя. Часто наведывался в Лос-Анджелес и Лас-Вегас, где местные папарацци постоянно ловили его фланирующим под ручку с начинающими старлетками.

А потом он вдруг исчез.

Произошло это, по прикидкам Страйда, в 1967 году. Лейн внезапно уезжает из Голливуда, селится в Канаде, где и пропадает безвыездно, не принимая ни гостей, ни журналистов. Оттуда продолжает поддерживать репутацию кинобизнесмена, разрушителя стандартов и устоев. В последующие тридцать лет финансирует серию фильмов – от комедий до драм, в зависимости от того, в какую сторону склоняются зрительские симпатии. За режиссуру, как выяснил Страйд, Лейн больше не брался, но своим громадным авторитетом, не выезжая за пределы Британской Колумбии, поспособствовал взлету нескольких актеров и актрис. Его фигура в качестве исполнительного продюсера просматривалась за двумя блокбастерами, имевшими ошеломляющие кассовые сборы и вошедшими в двадцатку самых прибыльных фильмов за всю историю кино.

Лейн сделался маниакальным затворником. Редкие актеры и режиссеры, встречавшиеся с ним, давали подписку о неразглашении любой увиденной и услышанной информации. Всем казалось, будто он ведет свои дела, как Говард Хьюз, исключительно по телефону. Он не фотографировался. Страйд перерыл все сайты, где упоминалось имя Лейна, но не нашел ни одной его фотографии, сделанной в последние двадцать лет. Натыкался на сообщения, что Лейн якобы серьезно болен и прикован к инвалидному креслу, неведомое заболевание обезобразило его некогда красивое лицо и живые мальчишеские глаза. Изучая ранние снимки, Страйд убедился, что сын был очень похож на отца. На сайтах содержались намеки, что срочный отъезд Лейна в Канаду был связан с некоей неприглядной историей, но что это за история, нигде не упоминалось.

В начале 1980-х годов Лейн женился на молодой актрисе, явившейся к нему в надежде выпросить какую-нибудь роль в фантастическом фильме, который он в то время финансировал. Роль актриса так и не получила, зато приобрела самого Уокера, а через два года родился Майкл Джонсон. Как складывались отношения между престарелым продюсером и его двадцати с небольшим лет женой, никто не знал, но, похоже, они не очень ладили между собой. В одной из газет 1990 года Страйду попалось на глаза странное сообщение о самоубийстве молодой женщины. В нем не упоминалось ни ее имя, не прилагалась фотография. Уокер Лейн отмалчивался, его пресс-служба тоже как воды в рот набрала. Кто была женщина – так и осталось невыясненным.

За более чем двадцать лет Лейн не дал ни одного интервью, и это обстоятельство настораживало Страйда. Он понимал, что ему, детективу из Лас-Вегаса, будет очень непросто упросить Уокера раскрыть детали взаимоотношений с сыном.

Аманда стремительно вошла в кабинет Страйда, плюхнулась на стул и спросила:

– Все разузнал?

Рядом с ней, свежей, отдохнувшей, принарядившейся, Страйд казался старше своих лет. Сам он практически не спал – утром отвез Серену в аэропорт, посадил на первый рейс до Рино, после чего поехал в управление. Две чашки крепкого кофе не избавили от усталости. Голова слегка кружилась, зато тело приятно побаливало от пылкой любви, которой они предались с Сереной за несколько минут до отъезда.

– Мне очень повезет, если он станет со мной разговаривать, – ответил Страйд.

– Как бы Уокер Лейн ни был убит горем, он должен поинтересоваться, что, собственно, произошло.

– Возможно. – Страйд пожал плечами. – Сохиллу пришлось долго упрашивать губернатора дать ему номер телефона Лейна. Никто не хочет, чтобы я с ним беседовал.

– Почему никто? Я хочу, – возразила Аманда. – Хотя бы просто из интереса, послушать, как звучит голос этого киногиганта. Давай звони ему.

– Пойдем в конференц-зал.

Они двинулись в просторную комнату без окон, закрыли дверь. Страйд поставил перед собой очередную чашку кофе, прихваченную в ближайшем автомате, Аманда – рогалик и стакан апельсинового сока. Несколько минут они сидели друг против друга, затем Страйд вытянул из кармана мобильный телефон, положил его на предусмотрительно развернутую Амандой желтенькую салфетку, включил кнопку громкой связи и набрал номер.

Он ожидал, что, прежде чем услышать Лейна, ему придется объясняться с пятью секретарями и тремя референтами, и очень удивился, когда почти сразу раздалось:

– Уокер Лейн слушает.

Страйд моментально узнал его – это был тот же голос, который записал автоответчик в квартире Майкла Джонсона, такой же сухой, бесстрастный, жесткий. Страшный голос, скрипучий, напоминавший скрежет наждачной бумаги по металлу, голос старого бульдога, мертвой хваткой вцеплявшегося в глотки конкурентов.

Страйд невольно вспомнил фотографию Уокера Лейна, сделанную в далеких 1960-х годах; на ней был изображен очень высокий молодой человек с копной светлых волос, в очках а-ля Кларк Кент. Самоуверенный и амбициозный, готовый завоевать весь мир, что ему отчасти и удалось. Правда, в голосе и отражалась цена его усилий.

Страйд назвал себя, представил Аманду. Лейн явно не удивился звонку, и Страйд подумал, что губернатор успел его к нему подготовить.