– Я не просто английская помещица. Я – английская помещица, у которой есть весьма убедительная причина держать слово. Мне вы можете доверять.

– Доверять вам! И это предлагает женщина, которая годами лгала окружающим.

– Я никогда не лгала вам.

Логан удерживал ее взгляд.

– Даже если бы я был уверен в вас, я не могу быть уверен в завтрашнем дне. Что, если с вами что-то случится?

– Вы о чем? О том, что я могу умереть?

– Вы можете выйти замуж за кого-то другого.

Мэдди это предположение насмешило.

– Вы думаете, у меня есть шанс выйти замуж? Я – давно и окончательно списанный товар, покрытый густым слоем пыли.

– Вы – женщина из хорошей семьи, вы наследница, и вы необычайно хороши собой. Я не могу поверить в то, что у вас нет перспектив.

Мэдди хотела было продолжить спор, но мысль ее споткнулась о его неожиданный комплимент. Неужели он и правда считает ее красивой?

– Если вы выйдете замуж или умрете, земли перейдут в другие руки, – продолжил Логан. – И тогда всем вашим благим намерениям грош цена. Так что, сами видите, аренда – не вариант.

– Тогда я не вижу никаких приемлемых решений, – со вздохом сказала Мэдди.

В дверь постучали, и раздался голос Бекки.

– Мадам, кухарка спрашивает, на сколько людей готовить ужин.

– На восемь человек, – ответил Логан.

– На восемь? – переспросила Мэдди.

– Вы, я, ваша тетя и мои пятеро солдат. Итого восемь.

Мэдди покачала головой.

– Мы редко ужинаем все вместе. Чаще всего я работаю допоздна в этой студии, а потом легко перекусываю перед сном у себя в спальне.

– Ну что же, сегодня вам придется нарушить традицию. Мы с вами устраиваем торжественный ужин. Как муж и жена.

– Вы сами говорили, что наш брак – не более чем договор, устраивающий нас обоих. Вы согласились с тем, что я буду жить так, как привыкла.

– И так будет, как только мы станем мужем и женой по всем правилам. Но вас, похоже, это не устраивает. – Логан достал из кармана листок. – Может, вас больше устроит, если вся Англия узнает о вашем романе с подушкой?

– Логан, это несправедливо.

– А я никогда не обещал вам, что буду справедлив. Я обещал вам вернуть письма в обмен на брак. И я все еще не получил обещанного.

– Вы – негодяй.

Логан усмехнулся.

– Я – горец, я – воин, и я знаю, что такое «пожар». Я – именно то, о чем вы просили, сердце мое. Так что вам не на что жаловаться.

С этими словами Логан вышел из студии, и эхо его гневных шагов звучало еще долго после его ухода. Логан вел себя так, словно он хозяин этого замка. Но это не так. Еще не так. У Мэдди оставался один выход – найти письма. Если она сможет найти их и сжечь, исчезнет угроза. Мэдлин надеялась найти их этим утром, но визит лорда Варли помешал ей осуществить задуманное. Как бы там ни было, Логан не сможет долго их прятать. А пока письма не найдены, она может кое-чему поучиться у Флаффи – нарастить непробиваемый панцирь и прятаться в нем так долго, как только сможет.

Логан знал, что его жена – или все же невеста? – не рассчитывала на то, что ей придется кормить и развлекать за ужином полдюжины солдат. Однако он не стал просить прощения за то, что навязал ей эту обязанность. Он должен был показать им, что его брак – настоящий, вне зависимости от того, что произошло или не произошло в их спальне прошлой ночью.

Главный зал замка имел размеры, позволяющие принимать втрое больше народа. Весь их импровизированный клан занимал меньше половины стола. И самое главное, его товарищи заслужили право ужинать, сидя за столом, есть из фарфоровых тарелок, пить из стеклянных рюмок и пользоваться серебряными столовыми приборами. На ужин сегодня подали запеченную баранину и к ней несколько разных соусов, фрукты в желе, устрицы и прочие деликатесы.

Стол ломился от яств – все было именно так, как он обещал своим бойцам, когда они шли на смерть, сражаясь с Наполеоном.

Логан не давал обещаний, которых не мог выполнить, особенно тем, кто был ему дорог. А эти люди, пусть сломленные, пусть увечные, и были его семьей. Логан своих не бросит. Первые полчаса все ели молча.

Но как только первый голод был утолен, Рабби обязательно должен был все испортить.

– Я должен сказать, миссис Маккензи, что, рассказывая о вас, наш капитан не отдавал вам должное.

Логан послал ему предупредительный взгляд, не на шутку встревожившись.

– В самом деле? – встрепенулась тетя Тея. – И что же капитан вам о ней рассказывал?

– Очень немного, мадам. Но если бы мне так повезло, как повезло нашему капитану, то у всего полка уши бы завяли от моего хвастовства.

Монро презрительно хмыкнул.

– У всего полка и так от твоего хвастовства уши завяли.

Мэдди скромно улыбалась. Логан заметил, что она, словно невзначай, поглаживает ключицу. Он уже знал, что она всегда так поступает, когда нервничает. К сожалению, действие, которое ее успокаивало, в случае с Логаном производило противоположный эффект. Он поджаривался на медленном огне желания. Логан судорожно сглотнул, не в силах отвести взгляда от ее изящного пальчика, массирующего ключицу.

– Итак, капитан, – сказал Каллум, – раз уж мы теперь все вместе собрались, может, расскажешь нам всю историю с самого начала? Как ты ее окрутил?

Логан мысленно встряхнулся и с преувеличенным энтузиазмом принялся за еду.

– Да все, как у всех, – промычал он с набитым ртом.

– Вот видите, мадам, – обратился к Мэдди Рабби, – из нашего капитана слова не вытянешь.

– Слова не вытянешь? – вступила в разговор тетя Тея. – Но вы заблуждаетесь! Не этот ли мужчина написал Мэдди столько красивых писем!

– Капитан Маккензи писал ей письма?

– Да, конечно. Он посвящал нашей Мэдди целые поэмы. И какой слог!

О чем, черт возьми, тетя Тея толкует? Логан, прищурившись, взглянул на Мэдди. Та, покусывая губу, смотрела в бокал с вином.

– Я даже не сомневаюсь, что Мэдди сохранила все его письма. Мэдлин, ты не могла бы принести их сюда, и мы попросим капитана Маккензи прочесть хотя бы одно или два. Наконец сбудется моя мечта: услышать эти слова из уст того шотландца, который их писал.

– Это ни к чему, – сказал Логан.

– Может, необходимости в том и нет, – сказала тетя Тея, – но зато как нам всем будет приятно. Вы такой милый.

Ну вот, сначала его обозвали чутким, потом милым. Куда катится мир?

– Никто не захочет их слушать, – не зная, как еще отвертеться, произнес Логан.