— Прости, Петр Алексеевич, не понял я тебя. Но теперь уж переиначивать поздно. Не успеют быстро собрать семеновцев. Оно конечно можно, да только день потеряем.

— Иван, а вызови‑ка мне командира полка и ротных капитанов.

— Да не поспеют они.

— Немедля.

— Слушаюсь.

Как и ожидалось, прибыли не все. Был командир и два майора из его штаба, а так же шесть командиров рот, а их в семеновском шестнадцать. Петр вызвал спешно, а потому Шепелев предпочел прибыть неполным составом, чем раздражать юного императора. Он конечно зять Долгоруких, хотя тесть ничем особым и не выделяется, но поговаривают, император после болезни сильно переменился, а потому от греха подальше не помешает и перестраховаться.

— Прости, государь, спешил очень, не в полном составе собрались.

— Ничего страшного, — видя, что интересующий его капитан на месте, успокоил майора император. — Через час мы выступаем, однако тут случилась некая коллизия. Меня немного неправильно поняли и изготовили к походу две роты преображенцев, а между тем у меня два гвардейских полка.

— Но государь, за столь малый срок не поспеть, надлежащим образом собрать и укомплектовать роту, — растерянно произнес Шепелев.

— Кто еще так думает? — Офицеры заговорили сначала нерешительно, а потом все более уверенно. По всему выходило, роту можно было изготовить к походу самое быстрое через три часа. — А ты чего молчишь, капитан? — Окликнул Петр, Глотова.

— Государь, ты спросил кто думает, что невозможно снарядить роту в течении часа. Вот я и молчу.

— То есть, ты можешь изготовиться к походу за это время?

— Точно так, государь.

— Шепелев, оказывается у тебя есть достойные офицеры, а ты о том и не знаешь. Ладно тебе краснеть, как красна девица. Нешто думаешь не знаю, что за такой срок изготовиться к походу невозможно. Но на капитана обрати внимание.

— Слушаюсь, государь.

— Как звать, господин капитан?

— Капитан Глотов Петр Иванович, государь.

— Готовь роту, Петр Иванович. Жди нас за городской заставой.

— Слушаюсь, государь.

— Петр Алексеевич, а какую роту оставим‑то? Обе ведь готовились, — растерянно поинтересовался Иван, когда офицеры вышли.

— А капитана Измайлова.

— Может Волкова?

— Если хотел Волкова, почто тогда спрашивал?

— Так… — Иван лишь пожал плечами, не найдясь с ответом.

— А коли спросил, то услышал мой ответ, — упрямо заявил Петр, радуясь тому, что все так удачно вышло.

* * *

Поездка царствующих особ на богомолье с посещением от одного до нескольких монастырей не было чем‑то из ряда вон. Наоборот, порядок данных выездов был уже давно определен. Дело это нешуточное, требовавшее изрядной подготовки. В такое путешествие цари отправлялись в сопровождении целой свиты и поезд растягивался порой на несколько верст, сопровождаемый весьма серьезной охраной.

При Петре Первом процесс этот во многом упростился. Но и он никогда не отправлялся в подобные путешествия в одиночестве. Уж по меньшей мере с десяток ближников при нем присутствовал всегда. Но чтобы император отправился в подобный поход имея при себе только две роты гвардейцев, а из придворных лишь одного фаворита… Когда речь шла об охоте, то тут понятно. Ну захотел бы он посетить какой ближний монастырь. Так нет же, убывал на неопределенный срок, до полугода…

Тут ведь еще какое дело. Обычно монастыри заранее извещались о посещении их царственной особой. К этому событию готовились очень серьезно. А тут… Мало того, что такое непотребство, так еще молодой император заявил, что монастыри будет выбирать по своему разумению и по наитию. Мол, спасение пришло самым чудесным образом, а потому он не сомневается, что Господь направит его стопы сам, подачей какого знака или вещим сном.

Верховники буквально на дыбы поднялись. Как же так‑то, ведь случись что, им и не ведомо в какой стороне искать императора. Вполне объяснимые и обоснованные опасения. Но правда заключалась в том, что Петр и не хотел, чтобы его нашли, пока он сам того не пожелает. Подобный опыт у него уж был, когда он почти три месяца охотился в подмосковных лесах, умудряясь ускользать от разыскивавших его повсюду курьеров. Кстати, это была главная из причин, отчего он с большим опозданием получил весть о серьезной болезни сестрицы Наталии.

Затеряться с двумя мобильными ротами, ему по силам. С большим поездом, и думать нечего. А у него были опасения, что его захотят извести. И не без оснований, надо заметить. У Долгоруковых рыльце было настолько в пушку, что им проще попытать счастья с другим претендентом, чем с нынешним императором.

Правда присутствовала у них надежда и на то, что все еще обойдется. Ведь вон он Ванька, все так же в фаворитах ходит, и уж примирился с батюшкой. Опять же, Катерина обласкана. А то что не допускает до себя Петр. Так он никого не допускает.

Как ни силен был напор со стороны верховников и церкви, Петр стоически выдержал все, не выказав слабины. Все что оставалось недовольным, это смириться с непреклонным решением юноши. Ну, а еще, в его отсутствие постараться всячески упрочить свое влияние. Тут у Долгоруковых имелось неоспоримое преимущество, в виде немалого состояния. Оно позволяло перекупать не только союзников, но и заигрывать с гвардией, коей командовали их родственники.

Словом, не самое лучшее время для правителя покидать столицу. Даже в данном конкретном случае, когда он юн и неразумен, когда казна пуста, одно только его присутствие могло вселять в тех же гвардейцев уверенность в завтрашнем дне. Все же, патриотов в их среде было предостаточно, причем не из то когорты, что голословно кричат о патриотизме. Подавляющее большинство солдат и офицеров проливали кровь на полях сражений, подставляя свою грудь под пули и штыки.

Но вместо этого Петр предпочел покинуть столицу, бросить все на произвол судьбы и удалиться в неизвестность. Глупо? Еще как глупо. Вот только Петр так не считал. Все его существо кричало, что нужно покинуть столицу и чем скорее, тем лучше. Он буквально чувствовал на своей шее руку убийцы.

Москву он покинул как и полагалось при богомольях пешком. Гвардейцы сопровождавшие императора вели коней вповоду. Еще Петр Великий, пересадил пехотные полки гвардии на лошадей. Нет, они не стали ни драгунами, ни кавалерией, а все так же оставались пехотой, но зато скорость их передвижения значительно выросла. В связи с тем, что не всякий мог нормально обихаживать лошадей, по первости падеж их был очень велик, но кони постоянно пополнялись. Сейчас уж и не поймешь, то ли конница, то ли пехота, все превратились в лошадников.

Отойдя от Москвы на несколько верст, сели в седла и скорость возросла, несмотря на небольшой обоз, который впрочем мало чем сдерживал движение. Еще через несколько верст, округа огласилась веселым лаем собачьей своры. Иван исполнил пожелание императора и их встречали псари из поместья Долгоруковых. Не желая присоединять к отряду лишних людей, Петр приказал передать собак солдатам и отпустил людишек.