тогдашнего общества, о его проникновении евангельскими началами. Магистрат объявил обоим участникам драки выговор. Галлерсбаху было указано, что «если ему надо было с Бахом что-то обсудить, то он мог бы сделать это по-другому, а не устраивать таких вещей на улице, у всех на виду». Баху же магистрат вынес следующее наставление: «Жить надо, мирясь с несовершенствами, а с учениками нужно ладить и не следует портить друг другу жизнь». Напомню, что это официальный вердикт суда. Лично меня он просто умиляет. После объявления приговора все были отпущены с миром.

Третий и самый большой конфликт с арнштадтским начальством произошел в 1706 году. Бах, продолжая свои занятия по самосовершенствованию, очень хотел послушать Дитриха Букстехуде, самого, пожалуй, выдающегося и талантливого немецкого композитора и органиста того времени. Букстехуде служил в церкви Св. Марии в Любеке, на самом севере Германии, и доживал последний год своей жизни. Умер он в 1707 году. Отпросившись у арнштадтского суперинтенданта, т. е. лютеранского епископа, на Рождественский пост, Бах отправился в Любек. Здесь надо сказать, что во время Рождественского и Великого постов орган богослужения не сопровождал и музыка по случаю постного времени в церкви, за исключением пения хорала общиной, не звучала. От Арнштадта до Любека порядочное расстояние, а путь Бах проделывал по большей части пешком или на перекладных. Когда же он пришел в Любек и услышал Букстехуде, то забыл обо всем. Короче, Бах вернулся в Арнштадт не к Рождеству 1705 года, а к Пасхе 1706. Хотя источники не сообщают об этом, но наверняка Бах общался с Букстехуде лично, ведь он не мог слушать его игру в церкви во время поста.

Когда Иоганн Себастьян явился обратно, состоялось грандиозное разбирательство. В ходе него выяснилось, что Бах понадеялся на своего помощника, что тот сможет его заменить на краткий период от Рождества до начала Великого поста, тем не менее такое поведение было явным нарушением своих обязанностей. Магистрат кроме этого предъявил к Баху претензии и по сути его музыкального искусства. «Ставим ему на вид, – сообщает протокол, – что до сих пор он делал в хорале много странных вариаций, примешивая к оному много чуждых звуков, чем приводил общину в смущение. Кроме того, органист Бах все время играл слишком длинно, когда же ему было указано господином суперинтендантом, он ударился в другую крайность – стал играть слишком коротко». Очень, кстати, на Баха похоже. Начальству он всю жизнь подпускал шпильки и доставлял хлопоты. Тем не менее окончилось все весьма человеколюбиво – Бах извинился, обещал исправиться и на этом дело кончилось.

Вот такой, достаточно бурной была жизнь Баха в Арнштадте. А при всех этих перипетиях творчество его шло своим чередом. Совершенствовалась форма, углублялось содержание музыки.

Давайте послушаем написанную в 1707 году «Клавирную токкату соль мажор для клавира». Напомню вам, что токката – это виртуозное сочинение для клавишных инструментов. «Токката соль мажор» являет собой чередование нескольких свободных фантазийных эпизодов, заканчивающихся фугой. Фуга еще простовата, северонемецкий стиль Букстехуде явно чувствуется, что совершенно не удивительно, имея в виду общение Баха с этим замечательным композитором, пришедшееся как раз на то время. Но обратите внимание на медленный, созерцательный эпизод токкаты, да и на всю энергию пьесы. Баховская глубина очевидна, и никакие конфликты по службе ей не помеха. Это достаточно длинное сочинение, оно идет девять минут и требует некоторых усилий для своего восприятия, но призываю вас вслушаться в это замечательное произведение.

В этом же году Бах получил приглашение из города Мюльхаузена занять место органиста и руководителя церковной музыки в городской церкви Св. Власия. Выдержав экзамен на эту должность, 29 июня 1707 года Бах покинул Арнштадт.

Начался новый этап его жизни, важный для нас тем, что в Мюльхаузене Бах расширил сферу своей деятельности. Если в Арнштадте она ограничивалась органным и клавирным исполнительством и мы с вами слушали только органные и клавирные сочинения, то в Мюльхаузене Бах начал писать уже церковные кантаты, которые стали одним из главных жанров в его творчестве.

Но об этом мы поговорим с вами в следующий раз.

Лекция 10

Иоганн Себастьян Бах. Часть 3

Мы продолжаем говорить о жизненном и творческом пути Иоганна Себастьяна Баха. В прошлый раз мы остановились на том, что Бах переехал из Арнштадта, в котором в довольно бурной обстановке прослужил три года, в Мюльхаузен, такой же маленький тюрингский городок, где занял место городского органиста и руководителя церковной музыки в церкви Святого Власия. В Мюльхаузене Бах провел всего один год, с 1707-го по 1708-й. Для него этот год был очень важен двумя событиями: первое – он вступил в брак, женился на Марии Барбаре Бах, своей дальней родственнице, а второе – Бах начал писать духовные кантаты. Об этом мы с вами и будем сегодня говорить. А начнем мы наш разговор с музыки, с вступления к кантате № 196 «Господь печется о нас». Это свадебная венчальная кантата, написанная как раз в Мюльхаузене осенью 1707 года.

Во время своей службы в Арнштадте Бах кантатами не занимался, не хотел. Арнштадтское начальство пеняло ему на это, Бах упирался, не желал иметь дело со студентами-музыкантами, ссорился с ними, доходило даже до конфликтов, о чем я рассказывал вам в прошлой лекции. Но я думаю, что это были внешние отговорки, вероятно, Бах или сознательно, или, может быть, и подсознательно вел себя именно так, чтобы не писать кантаты, понимая, что он еще не созрел для этого. О кантатах мы уже говорили с вами как о части лютеранского богослужения – это вокально-инструментальный жанр, представляющий собой музыкально-эстетическое осмысление евангельского чтения или праздничного события церковного дня. Кантаты были достаточно ординарным делом, писать их было не слишком сложно. Для этого брался поэтический текст соответствующего содержания и к нему в качестве иллюстрации сочинялась музыка. Эта музыкальная подтекстовка осуществлялась за счет великого богатства музыкально-риторических фигур, которое накопило искусство эпохи барокко. Скажем, в тексте заходит речь о радости – берется музыкальная фигура, символизирующая радость, и все это было на слуху, буквально тогда у всех прихожан. Упоминается в тексте нечто скорбное – музыка пишется на мотив скорби. Упоминается, например, Крест Христов или ангелы – тут же в музыке появляются символы Креста или ангелов и т. д. Все это было достаточно схематично и ординарно.

Надо сказать, что лютеранские церковные кантаты канули бы в Лету, и сегодня, так как лютеранское богослужение развивалось и изменялось, никто бы даже не вспомнил