о когда-то исполнявшихся после чтения Евангелия кантатах, если бы Иоганн Себастьян Бах не увековечил этот жанр в своем творчестве. С технической стороны Бах ничего принципиально нового не вносит, он также использует символические и риторические музыкальные фигуры своей эпохи. Но посредством этой техники он не просто иллюстрирует текст. Бах религиозно прочувствует, философски осмысляет и с необыкновенной глубиной выражает духовные переживания, вызванные в душе христианина текстом богослужебного отрывка из Писания или событием церковного праздника. Так, как он, этого не делает никто – ни до него, ни после. Баховская кантата – это религиозно-философское сокровище христианства, один из тех даров, которые принесут пред Богом спасенные народы, как об этом пророчествует Апокалипсис.

Поразительно то, что эти религиозно-философские глубины появляются в баховском кантатном творчестве сразу с первой же кантаты, как данность. В дальнейшем будут меняться (и очень существенно) формы кантат, будет все больше и больше совершенствоваться, так сказать, звуковая оболочка, а богословское содержание и его глубина останутся неизменными, столь высокими, что до сих пор непонятно, как это вообще возможно. Конечно, это был плод и бесспорно религиозной гениальности Баха, и того, что он, как я уже говорил вам, каким-то образом вкусил опыт смерти и страдания с раннего возраста, да и изучение богословия и философии здесь, несомненно, сказалось.

Если анализировать феномен баховских кантат с той точки зрения, почему они обладают таким совершенным религиозно-эстетическим воздействием даже и на современного человека, то тут среди прочего нужно указать вот на какой существенный момент: баховское духовное творчество заключает в себе два отчетливо различимых элемента – это, с одной стороны, рассматривание того предмета, о котором ведется речь с позиции некоего объективного отстраненного созерцания, с позиции мудреца, в свете Божественной благодати осмысляющего мир, т. е. взгляд из вечности, Sub specie aeternitatis, как говорили древние. Sub specie aeternitatis означает созерцание всех вещей под знаком вечности, с точки зрения вечности. С другой стороны, баховская музыка принимает в созерцаемом предмете самое живое и непосредственное участие, выражая собой личное горячее переживание того, о чем идет речь. Этот творческий принцип органического сочетания двух начал, объективного созерцания и личного субъективного переживания, стал с самого начала содержанием духовного искусства Баха. В музыковедении этот баховский метод получил название «принцип единовременного контраста». Очень важно то, что этот принцип обусловил и технику, и формообразование баховской музыки, вышел за пределы собственного духовного творчества Баха и определил все содержание его музыки и весь баховский стиль. Я попытаюсь вам показать на музыкальных примерах, как именно это делал Бах. Хотя, конечно, о музыке очень трудно говорить и ее объяснять.

Итак, за год, проведенный в Мюльхаузене, Бах написал шесть кантат. Одна из них не сохранилась. По номерам это кантаты 131, 106, 196, вступление к которой мы с вами слушали, 71 и 150. Надо сказать, что нумерация баховских кантат случайная и не соответствует хронологии. Она обусловлена порядком печатания томов первого полного собрания сочинений Баха. Форма этих кантат сквозная, на тексты Священного Писания и хоралов. Кантаты, состоящие из отдельных законченных номеров, написанные на преимущественно свободно-поэтические тексты – эта та форма, к которой Бах придет позднее. Здесь нужно также отметить, что среди этих пяти кантат нет ни одной регулярной, т. е. приуроченной к определенному богослужебному дню, все они, говоря по-православному, требные, предназначенные для того или иного случая.

Первая кантата, написанная Бахом, «Из глубины воззвах к Тебе, Господи» на текст 129-го псалма, носит 131-й номер. Мы с вами послушаем два хора из этой кантаты. Первый хор открывается оркестровым вступлением и состоит из двух разделов: медленного и быстрого. Медленный, сосредоточенный углубленный раздел пропевает начало первого стиха псалма «Из глубины воззвах к Тебе, Господи», быстрый раздел хора написан на дальнейшие слова «Господи, услыши глас мой, да будут уши Твои внемлюще гласу моления моего». И здесь вы можете услышать, как с самого начала Бах стал по-своему, по-особому, употреблять музыкально-риторические фигуры. Вот хор начинает петь в этом самом быстром разделе «Lass deine Ohren merken auf die Stimme meines Flehens!» – «Да будут уши Твои внемлюще гласу моления моего». И слово Flehens, «моление», распевается на очень характерный мотив с паузой, с кратким прерыванием звучания, как бы вздохом, но это вовсе не мотив моления, а мотив боли и скорби. Для моления были свои мотивы, но Бах здесь использовал другую риторическую фигуру и тем сразу углубил и обогатил содержание – не просто моление, но скорбное, болезненное моление. Итак, первый хор кантаты № 131.

Второй музыкальный фрагмент из 131-й кантаты – также хор на текст «Надеюсь на Господа, надеется душа моя, на слово Его уповаю», по-немецки это звучит так: «Ich harre des Herrn, meine Seele harret, und ich hoffe auf sein Wort». Глагол «harren» шире, чем его русский эквивалент «надеяться», – это еще и уповать, терпеть, ждать. Бах в хоральном вступлении к хору распевает это слово на мотив молитвенного возношения, а дальше начинается сам хор, полный молитвенных воздыханий. И стих из псалма обогащается смыслами, изображенными музыкой, – не просто надеюсь на Господа, но и молюсь Ему. Надежда подкрепляется молитвой.

Это были два хора из первой кантаты Баха «Из глубины воззвах к Тебе, Господи». Суровая сосредоточенность и глубина этого первого опыта Баха в кантатном жанре просто удивительна. Вторая кантата Баха № 106 посвящена его излюбленной теме – смерти. Это заупокойная кантата называется «Actus Tragicus» – погребальное действо. Я не буду расточать похвалы этому сочинению – не хватит слов. До сих пор это одно из самых популярных произведений Баха. Давайте послушаем фрагмент из него. Кантата открывается сонатиной – медленным оркестровым вступлением. Надо сказать, что состав оркестра здесь очень изысканный: две флейты, две виолы, два гамба и бас. Бах чрезвычайно искусно использует этот необычный состав. Медленные, размеренные, ни на мгновение не прекращающиеся шаги баса символизируют неотвратимую поступь смерти. Мелодию ведут две флейты. Бах налагает флейты одну на другую, и в результате получается задыхающееся и трепещущее звучание, которое ассоциируется с предсмертным дыханием умирающего человека, но при этом общий строй сонатины – глубочайшее, запредельное умиротворение.

Следующий фрагмент из 106-й кантаты – хор, на примере которого я попытаюсь показать вам, как Бах, сочетая музыкальные и текстовые смыслы, достигал глубочайшего религиозного философствования. Кроме того, здесь очень ясно виден и тот принцип единовременного контраста, т. е. сочетание объективного и субъективного, о котором я вам рассказывал. Хор развертывается следующим образом: начинается он суровой фугой на слова из книги Иисуса сына Серахова: «Es ist der alte Bund: Mensch, du mußt