– Впрочем, у тебя и так вид – краше в гроб кладут, – неделикатно высказался он, – так что в морг мы как раз кстати.

Внезапно перед самой больницей из боковой улицы перед нами выскочил какой-то нахальный серый «Опель». Мишка, чертыхнувшись, вдавил педали тормоза в пол. Машина резко остановилась.

– Пускают же на дорогу всяких уродов! – в сердцах воскликнул он. – Хорошо, только что колодки поменял, тормоза хорошие, а то бы врезались…

На территорию больницы пускали только труповозки и медицинские рафики, так что мы с Мишкой пошли пешком.

Небольшое здание морга стыдливо пряталось за кустами сирени, которые сейчас, в октябре, были еще покрыты зелеными листьями. Я заметила: сирень не желтеет, кусты стоят зеленые до самых морозов, потом листья жухнут и опадают.

Сирень я люблю, у меня нет на нее аллергии. Мишка усадил меня на лавочку, велел никуда не уходить и скрылся в недрах морга. Вокруг было относительно тихо, очевидно, никаких похорон сегодня больше не предвиделось.

Только было я хотела достать сигаретку и расслабиться на мягком осеннем солнышке, как из дверей выскочил Мишка, подталкивая перед собой разбитного вида мужичка в грязно-белом халате поверх ватника.

– Вот ты сам на нее посмотри! – сокрушался Мишка. – Вот сам погляди, до чего девку вся эта история довела! Кожа да кости, одни глаза на лице остались…

Мужичок оценивающе меня осмотрел и нехотя кивнул:

– Да, пропорция нарушена.

Я удивленно поглядела на Мишку: при чем тут мои пропорции? По весу тут, что ли, покойников принимают?

– Ты посиди пока, – высказался Мишка тихонько и продолжал, обращаясь к мужичку: – Сергеич, Христом Богом тебя прошу, помоги! Сил у меня нет больше с ней возиться! Так переживает, руки может на себя наложить. И тогда я совестью замучаюсь – все же сестра родная!

Ах, вот как, мы с Мишкой уже оказывается родственники! Я сделала постное выражение лица и наклонила голову ниже, чтобы не рассмеяться.

– Бросить ее не могу, дома бывать почти перестал, а у меня, между прочим, дети малые… И жена все время пилит! Сам знаешь, какие супруги бывают…

– Это да, – энергично закивал головой Сергеич, – это, конечно…

Насчет детей Мишка приврал: дите у него было одно, и совсем не малое: сын-оболтус четырнадцати лет. Жена тоже Мишку пилила редко, но, как говорится, ради красного словца…

– Помоги, Сергеич! – просил Мишка. – Разузнай все насчет того покойника! А я уж… не постою… – он расстегнул молнию на сумке и показал мужичку литровую бутылку водки «Лапландия».

Видя, что разговор приобретает совершенно конкретное направление, Сергеич оживился:

– Дык что ты хочешь-то? Чего разузнать-то надобно?

– Вчера мужика привезли к вам, Ахтырский Борис Борисович, – деловито начал Мишка, – так вот, как бы это узнать, отчего он помер?

– А тебе зачем? – подозрительно уставился на него Сергеич.

– Да тут понимаешь, какое дело… – Мишка сделал вид, что здорово смущен, – сеструха моя… вот она, – он кивнул на меня, – была у него в любовницах. Ты не думай, – заторопился Мишка, – она сейчас такая страшная, потому что переживает, а раньше была очень даже ничего себе. И, сам понимаешь, дело молодое, а он, Ахтырский-то, солидный был человек, директор фирмы. Ну и уговорил девку. Квартира у нее отдельная, там и встречались, чтобы жена его ничего не узнала.

– Ну дык и чего? – спросил Сергеич. – Обычное дело, как у всех…

– Оно-то так, но понимаешь, покойный… Как бы это помягче выразиться, – забуксовал Мишка и выразился, как придется, – покойный очень сексом заниматься любил. Вот хлебом его не корми, дай только… Ну, это самое. Видишь, до чего девку довел – кожа да кости…

– Да, – деревянно кивнул Сергеич, глядя на меня с легким недоверием.

– А потом вдруг раз – и помер, – продолжал Мишка, – а она ночей не спит, переживает. Думает, может, у него инфаркт оттого, что ну… Надорвался от того самого, сердце и не выдержало. Вот я и хочу выяснить, если у него инфаркт – то это одно дело, а если от чего другого он помер – ну, отравился там, что ли, то тогда сестра моя, стало быть, ни при чем и можно спать спокойно. Так, Сергеич, как бы это узнать, а?

– Ну, – Сергеич помолчал, – дело это ответственное. Вскрытием у нас врачи занимаются, они с нашим братом, санитаром, не больно и разговаривают.

Мишка тут же расстегнул молнию на другом отделении сумки и показал Сергеичу литровую бутылку «Охты».

– Это нужно через Антонину действовать, – рассудил Сергеич, – она все документы оформляет. Пойду, узнаю.

– Ну, Мишка, ты даешь! – выдохнула я, едва дождавшись ухода Сергеича.

– А то, – довольно ответил Мишка, – держись за меня, не пропадешь.

Он сорвался с места и побежал за Сергеичем, выхватив у меня кошелек, потому что неизвестная Антонина за бутылку ничего делать не стала бы, это ясно.

Я посидела еще немножко, скучая, как вдруг из кустов сирени вышла молодая рыжеволосая женщина и подошла ко мне.

– Вы ведь Петухова, Александра Петухова? – спросила она негромко.

От неожиданности я вытаращила глаза и смотрела на нее молча.

– Вы – та самая журналистка, которая пишет под псевдонимом Александр Кречетов? – настаивала рыжеволосая.

– Откуда вы меня знаете? – не выдержала я.

Неужели пришла слава и люди узнают меня на улицах? Как-то очень неожиданно это все.

– Так откуда вы меня знаете? – спросила я более твердо.

Запираться не имело смысла, девица была уверена, что это я.

– Мне говорил о вас Боря, Борис Ахтырский…

– Что? – я вскочила со скамейки. – Когда он вам про меня говорил и что именно? И кто вы такая, наконец?

– Вы уж простите, – усмехнулась девица, – я тут из-за кустов слышала, как вы его любовницей представлялись…

Я ощутила, что жутко покраснела. Паразит Мишка, поставил в такое положение!

– Я сразу поняла, что это неправда, потому что его любовница – это я, – грустно улыбнулась рыжеволосая. – Меня зовут Светлана, Борис мне доверял. И он… Он в последнее время очень чего-то боялся. Ваши статьи… Дело не в них, просто это еще больше усугубило.

– Но ведь он говорил мне, что понятия не имеет, о чем идет речь! – вырвалось у меня.

– Ему так велели, – твердо ответила Светлана. – Перед встречей с вами он заехал ко мне и сказал, что, если с ним что-нибудь случится, я должна найти вас и передать вам вот это, – она протянула мне большой запечатанный желтый конверт.

На конверте не было подписи, и, пока я тупо пялилась на него, Светлана метнулась за кусты и исчезла.

Выскочил Мишка и схватил меня за руку:

– Бежим скорей, а то еще нагорит!