Шофер вышел из автомобиля и открыл дверцу. Первым спустился мужчина, легко развернувшись, протянул руку в салон и помог сойти женщине. Та, кокетливо придерживая шляпку, огляделась по сторонам. Мужчина рассчитался с водителем и что-то спросил. Тот хохотнул и указал рукой в краге вдоль улицы. Какое-то время парочка еще смотрела вслед уезжающему автомобилю, после которого в воздухе висел сизый, пахнущий бензином дымок, а потом двинулась в указанном направлении. Шли не торопясь, аккуратно выискивая место для следующего шага. Мусор в этом районе убирали не часто, скорее всего – по большим праздникам.

Между Марией и Георгием снова завязался оживленный спор. Непосвященному немцу со стороны могло показаться, что это супружеская пара, которая беззлобно ссорится, но на самом деле шла подготовка к выполнению задания.

– В бордель люди идут для известных целей. Наше появление на пороге должно выглядеть естественно, – заговорил Родин, украдкой посматривая на Марию.

– Что вы предлагаете?

– Допустим, мы семейная пара. Живем вместе, конечно, не так долго, но обыденность уже приелась. Жизнь постельная скучна, все, когда-то неизвестное, познано, и хочется, как бы вам сказать… Так вот, – он мечтательно посмотрел на первые звезды.

– Так вот?.. – настороженно подхватила Очеретина.

– Предлагаю сообщить о себе как о паре, желающей отведать нечто новое, необычное, – закончил Родин и поглядел на Марию.

Она отстала, затем остановилась и в упор глядела на него. Даже в сумерках был заметен легкий румянец, покрывший ее веснушчатые щечки. Кисти сжались в крепкие кулачки.

– Вы предлагаете…

– Да, – бесцеремонно перебил ее Родин, – предлагаю проникнуть в тайны известным способом, через близкое общение с труженицами заведения.

– Нет, нет и миллион раз нет! – с легким визгом выплеснула раскрасневшаяся Мария. – Да как вы только могли такое предложить, как вам не стыдно! У вас же невеста есть! Этот номер у вас не пройдет!

– Это необходимо для успеха предприятия! Перед нами ответственность за судьбу нашей страны! На кон поставлено все! Россия может лишиться куска территории, части карты! – наступал Георгий.

– Послушайте, Родин, об этом не может быть и речи! – резко остановила наступление спутника Очеретина.

– В таком случае наше появление в злачном месте выглядит странным, и мы попадемся на первых минутах общения!

– Родин, ну какой же вы разведчик! Разве можно так примитивно рассуждать? Вы развиваете мысль только в одном направлении и других вариантов вообще не желаете рассматривать. Почему не думаете шире, более объемно и… чище?

– Ах, вот как! Тогда выкладывайте свой план, если он у вас, конечно, присутствует. Хотя думаю, он прост и смешон, – у Георгия боевой дух ослабел и быстро начало портиться настроение.

– Конечно, есть. И он отличен от того, что вы предложили. У вас не план, а нескромное желание, все более разгорающееся по пути к борделю.

– Нельзя во взрослой игре использовать детский совочек, так как ставки разные. Скорее выкладывайте, что там у вас, скоро уже будем на месте!

– Предлагаю воспользоваться троянским конем, известным ходом, применяемым по-настоящему творческими людьми. Для понимания сути явления они лезут в самый его эпицентр, а потом описывают в своих шедеврах!

– Вы хотите мне напомнить о Викторе Гюго, который посещал злачные места, а после их прообразы находили на страницах его романов? Так я вам то же самое и предлагаю, а именно – почувствовать себя на месте действующих лиц. Это позволит нам до последнего момента не открывать планов и добраться до того, кто нам нужен, – Георгий вновь оживился.

– Не только он, но и множество известных личностей. Лев Толстой, заметьте, тоже пишет на основании исключительно личного опыта, но нам для этого нет необходимости непосредственно участвовать в оргиях.

– Позвольте, Мария, так кем же мы представимся?

– Предлагаю – драматургом и композитором. Легенда такая… – Очеретина живо потерла ладони. – Мы пишем для берлинского театра трагическую оперу об отверженных людях и в поисках новых идей вынуждены посещать дно общества. Искусство требует свежих впечатлений, и мы познаем трагедии падших душ, заправляем соусом из темной любви и боли и создаем чудесное либретто. Со стороны звучит правдоподобно?

– Думаю, что падшими они себя не считают. Подобное сообщение вызовет в борделе недовольство, а то и гнев, и нас выставят за двери быстрее, чем мы даже сможем сообщить истинную цель нашего визита. Во-первых, фрау Очеретина, я не настолько музыкален, чтобы быть композитором. Во-вторых, я и на драматурга не похож. Посмотрите на мои руки, они в шрамах.

– Хорошо, выдадим вас за поэта, – Мария пожала плечами. А я представлюсь автором музыки. Поэты по-разному выглядят – есть те, кто во фраках на сценах берлинских театров блещут, другие, случается, и на помойках роются. Все, решено, будете поэтом. – Очеретина радовалась своей сообразительности.

Гостиница, возможно, ранее выглядела более приветливо, но сейчас отгородилась от внешнего мира массивным забором. Окна из-за плотных штор светились тускло. Уличные фонари скорее прятали здание в темной дымке вечерних испарений, освещали только ограду и вход, отчего бордель напоминал затаившегося в темноте монстра, окруженного железными щупальцами.

Ко входу подъехала конная повозка. Оттуда, придерживая шляпу, выскользнул мужчина в длинном плаще. Дверь ему открыл белокурый громила размером с троих братьев Родиных, пропустил посетителя, оглядел улицу и исчез в освещенном проеме. Чудовище, скрытое во тьме, поглотило очередную жертву.

– Не обижайтесь, скажите, вы знаете много женщин-композиторов? Да и вопрос, который может задать мадам: откуда мы узнали о той самой Регинлейв?

– Адрес мы получили от одного высокого чиновника, – Мария нахмурилась. – В ходе общения сведем разговор на интересующую нас персону – на Регинлейв. Когда же мы с ней встретимся, то будем расспрашивать о жизни, я буду напевать, вы записывать. Постепенно перейдем к ее контактам с первым лицом государства, к шантажу, объясняя, что все это необходимо для оперы – мол, для создания гениального сюжета.

– Как вы думаете, через сколько минут после того, как наши ноги переступят порог борделя, мы вновь окажемся на улице?

Очеретина промолчала. Они остановились у металлической изгороди.

– Как вы продолжите беседу, – спросил Георгий, – если у нас получится войти в доверие?

– Вот тогда мы представимся фанатически настроенными монархистами, желающими одного – спасти кайзера от позора за счет своих покровителей из мира искусства! – многозначительно подняла палец Мария. – И предложим ей крупную сумму, больше, чем она вымогает у Вильгельма. Благо денег нам выделили без ограничений.

– Мы же не знаем мотивов, почему она так поступает. А вдруг это даже не ее воля и она принуждена заниматься шантажом? Считаете, что она клюнет на эту наживку?