Парк был заброшен уже несколько лет – дорожки заросли, вокруг лавочек раскинулся разлапистый лопух, в ветках запутались обрывки газет, под ногами хлюпали какие-то гнилые тряпки и хрустели осколки бутылок.

Георгий с Марией, не останавливаясь, пробежали несколько аллей, прорвались сквозь колючий кустарник – это стоило им порванной одежды и нескольких дополнительных царапин – и наконец остановились в самом темном углу парка, тяжело дыша и прислушиваясь, нет ли погони.

– Объясните, пожалуйста, – зло процедил Георгий сквозь зубы, не глядя на Марию. – Какого черта вы влезли в разговор?

– Вы бы там еще час турусы на колесах разводили бы, – огрызнулась она. – И остались бы ни с чем. Я же говорю…

– Так мы и так остались ни с чем! – всплеснул руками Георгий. – А могли бы еще и без уха, без глаза и еще без чего-нибудь, что нам оторвали бы. А я, знаете ли, Мария, очень дорожу своими частями тела.

Она презрительно фыркнула и тут же охнула, согнувшись, – кажется, в схватке ей сильно попало по ребрам.

– Ну вы же не разбираетесь в людях, – смягчился Родин. – В машинах вы специалист, но люди же не машины. Да и вряд ли бы вы полезли в тонкий механизм с кувалдой, правда? Зачем тут-то так поступили? Все как по маслу шло – еще чуть-чуть, и… а тут вы!

– Ни с какой кувалдой я не лезла, – упрямо ответила она. – Все правильно сделала. Как раз у меня и было бы «еще чуть-чуть, и…»

– То есть это я все испортил, да? – ядовито спросил Георгий.

– Это же бордель, – зло мотнула головой она. – Там люди ненормальные! С ними ведут себя по-другому. Они все понимают не так!

– Да замечательно они все понимают! – Родин сунул Марии под нос руку со стремительно наливающимся синяком. – Посмотрите, как они все правильно поняли! Еще немного, и нам бы свернули шеи!

– Ну и ладно, – упрямо шмыгнула носом Мария. На ее скуле алел кровоподтек. – Ну не получилось, бывает. Зато мы теперь знаем, с чем имеем дело! Осталось совсем чуть-чуть… Черт, вот только как теперь поймать эту валькирию? Она же знает, как мы выглядим.

Родин представил себе еще одну схватку с могучей женщиной и содрогнулся.

– Э нет, – предостерегающе поднял он руку. – Давайте все-таки я доведу дело до конца. Будьте любезны больше не вмешиваться.

– Погодите, так не пойдет! – запротестовала Мария. – Между прочим, я…

– Между прочим, вы еще живы только благодаря мне. От вас бы уже остались только рожки да ножки – и то в виде трофеев у тех боевых дамочек! Так что вы уже сделали все, что могли, хватит.

– Но… – начала Мария. Она явно злилась и от этого не могла подобрать слова.

– Нет, – жестко сказал Родин, пока она раздумывала над своими доводами. – Теперь я один решаю, что и как делать. За мной.

Редкие прохожие с удивлением наблюдали за тем, как сквозь ограду старого парка протиснулась какая-то неряшливая парочка, а потом, негромко переругиваясь, отправилась в сторону ближайшей аптеки. «Спиртовые настойки», – понимающе подумали некоторые эксперты. «Морфий», – со знанием дела покачали головами другие.

– Сельтерской воды, – кинул на прилавок мелочь Родин.

– Что? – окинул его оценивающим взглядом провизор. В аптеке в этот час было пусто, но за углом лениво прохаживался полицейский, так что можно было не бояться грабителей и буянов. Хотя, надо сказать, эти посетители вызвали у него неподдельный интерес – слишком уж колоритно смотрелись они со своими синяками и царапинами в сочетании с явно благородным видом и дорогой, хоть и потрепанной одеждой.

– Сельтерской, пожалуйста, – терпеливо повторил Георгий. – И вон ту колбу.

– Герр студент изучает химию, – понимающе кивнул аптекарь, забираясь за колбой на самую верхнюю полку.

– Что-то вроде того, – согласился Родин.

– Ничего больше герру студенту не нужно? – спросил аптекарь, принимая от Георгия деньги.

– Нет, – мотнул головой Родин, взвешивая на руке колбу. Со стороны она казалась полегче, он не учел толстое стекло, ну да ладно. Все равно ее роль лишь на пару минут.

– А вашей даме? – аптекарь бросил быстрый взгляд на Марию, которая усиленно делала вид, что разглядывает витрину. А потом наклонился и заговорщически прошептал: – У меня есть чудесный порошок. Его делает старый Зюйс по рецепту своей бабушки. Ингредиенты ему доставляют прямо из Мертвого моря.

– А? – рассеянно поднял голову Родин. – Что?

– Для вас, – многозначительно подмигнул аптекарь. – И для вашей дамы. Чтобы она довольна была.

Родин недоуменно оглянулся на Марию. Та все еще изучала какие-то травяные сборы, которые уныло вяли на пыльных полках. В стекле отражались он сам – взъерошенный, расстегнутый, помятый – и бледное, вытянутое лицо аптекаря с острой бородкой клинышком и тонкими хищными губами.

– Замечательный порошок, – зашелестело у Георгия за спиной. Лицо в отражении сально подмигнуло.

И только тогда Родин понял, о чем толкует фармацевт.

Он расхохотался так, что жалобно звякнуло стекло в витрине, а сам он чуть не уронил колбу. Мария вздрогнула.

– Что случи… – начала она, метнув настороженный взгляд на стойку.

– Ничего, ничего… – Георгий взял ее под руку, продолжая смеяться. – Идем отсюда… дорогая!

Мария с подозрением посмотрела на него, но ничего не сказала.

Двухместная коляска-купе была арендована им заранее и уже ждала в условленном месте. Родин хозяйским взглядом окинул лошадь не первой молодости, а потом забрался вместе с Марией в экипаж.

– Ловкость рук… – медленно сказал он, переливая сельтерскую воду в колбу, – и никакого мошенничества! – заткнул горлышко пробкой и встряхнул. Вода забурлила.

– Зачем? – Мария в недоумении наблюдала за его манипуляциями.

– Мы договорились же, я решаю, что и как делать. Какая разница, что это. Вот, – он сунул ей ворох тряпок. – Выберите что-то почище, закройте лицо.

– Не буду, – упрямо ответила она. – Вы где эту дрянь откопали? Чтобы у меня потом язвы пошли?

– Выбирайте, – процедил он. – Нет времени привередничать.

Мария театрально вздохнула и начала преувеличенно брезгливо копаться в тряпках.

– Ну, кажется, вот, – неуверенно сказала она, вытягивая одну. – Кажется, не слишком грязная.

– Достаточно того, что плотная, – ответил Георгий, обматывая шею и нижнюю часть лица каким-то шарфом, который от старости потерял цвет, надеясь, что в нем не водятся блохи.

– Неудобно, – пожаловалась Мария, примерив «вуаль». – Говорить не могу, в рот лезет.

– И хорошо! – хмыкнул Георгий, выходя из коляски. И, расположившись на месте извозчика, добавил: – Вы уже и так достаточно наговорили.