Андрей на всякий случай представился Андраником Мелконяном. Монах сразу попытался говорить с ним по-армянски, но Андрей лишь развел руками.

– Какой же вопрос по истории нашего монастыря вас интересует, молодые люди? – спросил отец Манук по-английски.

Андрей начал путано рассказывать про прадеда, похороненного в Греции, про его боевое прошлое, про реликвии, хранящиеся в его семье… Потом сбился и достал из рюкзака табличку и письма Деведжяна. Монах надел очки и углубился в чтение. Закончив, внимательно посмотрел на Андрея.

– Могу я убедиться, что вы – тот, за кого себя выдаете? То есть, Андраник Мелконян.

Андрей протянул ему паспорт и права.

– Что представляет собой депозит, о котором идет речь?

– Я бы сам хотел это узнать…

– Ну что ж, во время Второй Мировой войны многие наши соотечественники оставляли в нашей обители на хранение семейные реликвии. Война обошла Сан-Лазаро стороной, значит все должно быть здесь, в музейном хранилище или на складе. Мы знаем имя и регистрационный номер. Мне нужно будет поднять архивные записи за 1943-й год. Вы бы могли вернуться завтра? Монастырь будет закрыт для посещений, но вы скажете, что вас ждет отец Манук.

Цены на гостиницы в Венеции просто зашкаливали, поэтому основная масса туристов здесь не ночевала, а уезжала в более демократичные места на Лидо ди Эзоло. К сожалению, когда они вернулись на Сан-Марко, последний катер на материк уже ушел. Пришлось найти кафе с WiFi и залезть в интернет. Через полчаса поисков удалось забронировать два места в относительно недорогом хостеле возле железнодорожного вокзала. Лена опять хотела идти пешком, но уставший Андрей, не слушая возражений, потащил ее на остановку вапоретто на Большом канале. Через пятнадцать минут они уже подходили к месту ночлега. Душ и туалет оказались в коридоре, но зато комната была на двоих и даже с раковиной. Уже лежа в темноте под одеялом, Лена неожиданно сказала:

– Знаешь, когда мы сидели в кафе, мне показалось, что я видела Гришу.

– Какого Гришу?

– Ну, этого – на Мерседесе, из Драмы…

Зевнув, Андрей пробормотал, засыпая:

– Показалось…

* * *

На следующий день они были единственными пассажирами, сошедшими с вапоретто №20 на пристани Сан-Лазаро. Сегодня отец Манук ждал их в своем кабинете. Андрей сразу обратил внимание на два металлических ящика с замками, стоящие посреди комнаты.

– Давайте проверим записи, – сказал монах, надевая очки, и открыл старую бухгалтерскую книгу, лежащую у него на столе. – 18 ноября 1943 года, депозит за номером 1483. Синьор Тер-Арутюнян Гарегин, именуемый Странник с благословения отца Вардгеса оставил на сохранение два сундука металлических. Особых распоряжений о праве наследования нет, следовательно, объект хранения может быть передан предъявителю номера записи и имени вносителя.

– А что в этих сундуках? – спросил Андрей.

– Этого мы не знаем. Печати, как видите, целы, – указал отец Манук на сургучные оттиски на навесных замках.

– А где ключи?

– Ключи, очевидно, должны быть у наследников. То есть, у вас.

– Могли бы мы открыть их здесь?

– Как вам будет угодно, – монах снял трубку стоящего на столе телефона и произнес несколько фраз по-итальянски.

Через некоторое время в кабинете появился пожилой мужчина в рабочем комбинезоне с инструментальным ящиком в руках. Осмотрев замки, он достал ножовку, перепилил дужки замков и удалился.

С какого из ящиков начать? Андрей переводил взгляд с одного на другой. Лена сидела на стуле в углу и в происходящее не вмешивалась.

– Оставить вас одних? – спросил отец Манук.

– У меня нет от вас секретов. Останьтесь, пожалуйста. – Андрей, решившись, шагнул к правому ящику. Металлическая крышка со скрипом поддалась. Содержимое было накрыто сложенным в несколько слоев холстом. Чувствуя себя ребенком, открывающим пакет с подарком, Андрей откинул ткань. Аккуратно уложенные папки и коробки. Сверху лежала «Упаковочная ведомость».

– Что здесь написано? – поинтересовался отец Манук.

Андрей начал переводить:

– «В ящике за №63/001 содержатся материалы, собранные экспедицией адъюнкта по Историко-филологическому отделению Академии Наук Николая Яковлевича Марра в древнем городе Ани (Карской области) и его окрестностях. Обмеры, рисунки и фотографические пластинки согласно нижеприведенному перечню, всего 732 позиции…» Ани? Где находится этот город? – спросил он.

– Боюсь, что городом его теперь назвать сложно, – ответил монах, – а ведь в Х веке Ани был столицей Армении. Потом он много раз переходил из рук в руки. Когда в 1921 году был подписан Карсский договор, город достался туркам. В мае 1921 года Великое национальное собрание Турции приняло решение «стереть памятники Ани с лица Земли». Так что все храмы и монастыри, описанные в этих документах, увы, более не существуют.

– Наверное, эти документы должны представлять большую научную ценность, – задумчиво произнес Андрей. – Кому бы я мог их передать? Вашему музею они могли быть интересны?

– Мы были бы весьма признательны вам за такой дар нашему скромному музею, но в письме, которое написал синьор Деведжян, написано, что это «по праву принадлежит свободной Армении». Армения теперь независима, и я думаю, что ереванские ученые были бы рады получить этот бесценный материал.

– А что же в другом сундуке, – Андрей начал поднимать вторую крышку. Такой же холст, как и в первом ящике, покрывал содержимое. Под тканью показались плотно уложенные жестяные коробки. Судя по картинкам – из под чая и табака. Он взял в руки одну из коробок с надписью «Табачная фабрика Энфiаджанцъ. Тифлисъ». Внутри было что-то тяжелое. Поддев крышку ногтями, Андрей с усилием открыл ее. Монеты! Почти полная жестянка! Он взял одну из монет и хотел ее рассмотреть, но неожиданно за ней потянулась золотая цепочка, к которой оказались прицеплены остальные золотые кружочки.

– Что это? – удивился Андрей.

Отец Манук взял в руку цепочку с монетами.

– Это – оски, налобное украшение замужних армянок. Наверное, такое носила ваша бабушка.

– А эти украшения представляют исторический интерес?

– То, что я держу в руках, изготовлено из 5-рублевых монет 1904 года. Все они просверлены в верхней части и вряд ли представляют даже нумизматический интерес. Это – всего лишь золото.

– А что в других коробках?

– Давайте посмотрим.

Пока мужчины проверяли содержимое остальных коробок, Лена взяла украшение и, подойдя к зеркалу, стала пристраивать его у себя на голове. Цепочка оказалась велика – видимо, ее носили поверх головного убора или платка. Придерживая оски рукой, она повертелась, глядя в отражение, и, похоже, осталась довольна результатом.