— Вы давно с ним знакомы? — спросила я и ради поддержания беседы и из любопытства. Мнение Дубинского меня мало волновало, но оно таки разожгло интерес.

— Да… Около семи лет, — чуть задумавшись, ответил Дубинский и замедлил шаг. — Сразу после обучения Марьян поступил работать в Западное управление, которое занимается делами западных предместий столицы. Когда-то Западное и Восточное управление придумали лишь из-за того, что одного управления для поддержания магического порядка в Гаруче стало не хватать, но, по сути, эти два учреждения занимаются перекладыванием бумажек или сотрудничают с соседними управлениями.

— И что же? — стараясь не выглядеть невежливой, напомнила я о теме беседы. О работе разных управлений магконтроля по всему королевству я прослушала целую серию лекций, где всем будущим работникам бумаги и ручки рассказали все более чем подробно, чтобы в наших головах не возникло иллюзий.

— У Марьяна были высокие баллы в дипломе, но его запихнули в Западное, — спохватился Дубинский. — Я не знал его в то время и не в курсе подробностей, но слышал краем уха…

Он умолк с загадочным видом, и я, внутренне вздохнув и приняв правила игры, чуть придвинулась к следователю.

— Говорили, что у него была какая-то очень мрачная история в прошлом, — свистящим шепотом произнес Кристэр мне на ухо.

Я послушно охнула и прижала сжатый кулачок к груди. Дубинский чуть улыбнулся, довольный произведенным на меня впечатлением.

— И это правда? — спросила я, округлив глаза и доверчиво глядя на следователя.

На самом деле я ни на секунду не поверила словам рейяна. Конечно, заявление о том, что в прошлом человека скрывается какая-то страшная тайна, звучит интригующе и пугающе, но любое подобное предположение стоит разделить натрое. Если не больше.

«Уважаемый рейян Дубинский, — мысленно сказала я, глядя чуть поверх головы мужчины, — вы ведь эту байку сообщаете не какой-то знакомой рейне, а квалифицированному специалисту. Я знаю правила. Никто не допустит к работе в магконтроле человека, имеющего за душой что-то нелицеприятное или даже противозаконное».

— Не знаю, — пожал плечами рейян. — Все может быть. Марьян предпочитает не говорить о себе. За эти годы я узнал о нем лишь то, что известно и другим.

— И что же известно?

— Его отец был членом парламента. Но потом погиб от несчастного случая, — сказал Кристэр. — Это произошло лет восемь назад.

— Вот как?

— Да, но родители Белянского развелись, когда он был еще подростком, — уточнил Дубинский. — Его отец почти сразу женился вновь. На дочери промышленника… или банкира. Я точно не помню. А после его смерти выяснилось, что старший Белянский брал взятки, продвигал законопроекты, выгодные его тестю, и много играл, делая высокие ставки. В общем, в истории остался не самым добропорядочным представителем нашего общества.

Я кивнула и поощрительно улыбнулась Дубинскому.

— Во-о-от, — протянул он, на миг выпав из реальности. — Марьяну в чем-то повезло, что он не фигурировал в газетных статьях как сын старшего Белянского. Все же развод произошел едва ли не за десять лет до гибели его отца, да и сам старший Белянский делал вид, что у него нет бывшей жены и сына.

— И как же мой шеф из Западного попал в Центральное? — спросила я.

— О! Ничего впечатляющего, — усмехнулся Кристэр. — Лет семь назад наш главный был с визитом в тамошнем управлении. С ним там побывала и рейяна Белчер, его секретарь. А потом Белчер надавила, и Марьяна перевели сюда, чтобы хороший спец не пропал в том нелепом месте. А еще через пару лет наш Белянский выдворил старшего следователя с занимаемой должности и сам стал руководить отделом расследования убийств. Хотя он не руководит. — Дубинский усмехнулся. — Он работает.

Я кивнула и задала следующий вопрос:

— А что вы знаете о его семье?

Дубинский замялся, и я доверительным шепотом сказала:

— Мне просто интересно, Кристэр.

— Я ничего не знаю. Правда, — выдохнул мужчина, глядя мне в глаза. Вид у него был потешный, я даже различила его участившийся пульс и заметила выступившую на лбу испарину. — Он не рассказывает. Мы приятельствуем, но это ни разу за все семь лет не выходило за пределы тех рамок, которые Марьян установил. Он не говорит о семье и не отвечает на вопросы.

— Правда? — удивилась я. — И что, даже во время встреч за парой-другой стаканчиков не обсуждает мать, родню, любовниц, жену?

Дубинский расхохотался, и его смех эхом прокатился по холлу.

— Жена? Любовница? Да он на работе своей женат! Днюет тут и ночует. Ни с кем не выпивает… Я вообще не уверен, что у него кто-то есть.

Я промолчала и не стала это комментировать. Если шеф не пускает в свою жизнь коллег, это еще не значит, что у него этой самой личной жизни нет.

— А куда вы, собственно, направляетесь? — спросил Дубинский, видя, что я увлекаю его за собой к лестнице, ведущей в подвальные этажи.

— Я иду в хранилище.

— Зачем?

— Мне нужно взглянуть на хранящуюся там документацию отдела убийств, — без утайки ответила я.

— Ой, это бесполезно, — отмахнулся рейян. — Есть устав, правила и тому подобное, но по факту после раскрытия дела или по прошествии пяти лет с даты возбуждения дела документы просто сваливаются на полки. Там сложно что-либо найти.

— Но я должна хотя бы попробовать! — веско заявила я и продолжила свой путь.

Я вернулась к двери под номером триста один через пару часов, потерпев сокрушительное поражение. Несмотря на то что хранилище принадлежало не какому-то захудалому управлению, а Центральному, находящемуся в столице королевства, в огромном помещении на многочисленных стеллажах сам хракс трижды бы сломал ноги! И если в делах последних лет, лишь поступивших в хранилище, еще присутствовал хотя бы отдаленный порядок, то документы тридцатилетней давности представляли собой груду непригодных для изучения бумаг.

Перебирая листки и папки, я сначала ругалась про себя, а потом перешла на ругань в голос. Но я была упорна и за потраченное время убедилась, что по делу, которое искал Белянский, данных в хранилище почти нет. Лишь одна папка с разрозненными бумажками, которые так и не были оформлены в виде нормального дела.

Титульник папки выцвел, листы пестрели пятнами и заломами, будто дело долгое время лежало на рабочем столе, его иногда открывали, но не для того, чтобы добавить какие-то данные, а чтобы перечитать за чашкой чаю и попытаться свести концы с концами.

Зажав эту папку под мышкой и с неудовольствием записав в журнале данные об изъятии из архива, хотя этот самый журнал в подвальном помещении был самым пристойно оформленным документом, я отправилась наверх. Шеф меня пока не хватился, так что я села за свой стол и просмотрела содержимое папки, пытаясь понять суть.

— Бонс, — выглянул в приемную шеф, — что там с отчетами?