Проигрыш уже не означал смерти, как прежде. Раненым оказывалась своевременная и очень квалифицированная медицинская помощь – врачи в Империи славились своим умением лечить и колото-резаные раны, и всевозможные переломы.

Уговоры проиграть, получив рану, а потом снова продолжить черёд побед, успеха не имели. Угрозы тоже. Хозяин решил положиться на случай, и чутьё не подвело его.

Наместник императора Негод, один из богатейших людей провинции, прознав, что среди прибывших бойцов есть тот самый Чемпион варваров, молва о котором широко разлетелась среди почитателей поединков, решил лично убедиться в его мастерстве. Против него он выставил двух своих телохранителей, пообещав им месячное жалованье за один бой. К тому же у них была фора – выбор экипировки. Они решили облачиться в мурмилонов. Это была одна из самых защищённых форм. На голове – шлем с гребнем в виде рыбы (отсюда и название: murmillos – значит «морская рыба»), на предплечье – доспех, поножа-лата на правой ноге, толстые обмотки, закрывающие голени и верх ступней, вооружение – короткий меч, гладиус, и большой прямоугольный щит римских легионеров.

Ратним на их фоне выглядел весьма уязвимо и, казалось, заведомо проигрышно. Ему назначили быть ретиарием – бойцом с сетью. Он вышел в круг практически незащищённым: вся амуниция состояла из доспеха на левом плечевом суставе и набедренной повязки, удерживаемой широким поясом, из-за которого выглядывала рукоять кинжала. В руках он держал сеть со свинцовыми бляшками по краям и трезубец. Впрочем, самого его эта незащищённость мало заботила. Он соскучился по настоящему бою! А то, что против него выставили двух здоровых увальней, прячущихся за латы и щиты, лишь раззадоривало его.

Бой проходил во дворе палаццо, принадлежавшего фаворитке наместника. Это была не просто любовница, а гетера – профессионалка любовных утех. Дополнением к её красоте были ум, знание поэзии, трудов философов и историков… Оттого её общество и ложе стоили так дорого, что она могла позволить себе содержать целое поместье.

Присутствие женщин на боях всегда приводило Ратнима в особый тонус, вдохновляло на красивый бой.

Ратним знал, что его одеяние подчёркивало достоинства натренированного, словно свитого из толстых канатов мышц, тела. Он действительно был хорош своей азиатской красотой. В плену, по настоянию хозяина, стал брить бороду, оставив лишь усы, несколько смягчающие жёсткие черты скуластого, с раскосыми глазами и чуть приплюснутым носом, лица. Длинные, густые и жёсткие, под стать конской гриве, волосы он заплетал в тугую, толщиной с женское запястье, по пояс косу. Красота, непривычная для латинян, но способная увлечь женщину, особенно пресытившуюся вниманием мужчин, какой и была гетера Алекса.

Хозяйка палаццо сразу же обратила внимание на Ратнима. Несмотря на то что она заранее поставила десяток золотых монет на победу телохранителей своего любовника, сейчас искренне желала им поражения.

– А этот варвар тебе нравится, не так ли? – уловил её настроение Негод.

– Да! – не стала скрывать Алекса и с вызовом добавила: – Я даже буду рада проиграть деньги – твои деньги, которые поставила на твоих же воинов.

– Представь, я тоже! – рассмеялся Негод и добавил, чуть понизив голос: – На своих-то я сделал ставку, чтобы у эдитора был интерес выставить Чемпиона варваров, но ставку небольшую, а вот через твоего Петроса поставил на варвара намного больше. Так что пусть Господь будет на стороне этого язычника.

Судья дал сигнал к началу боя. Мурмилоны разделились, обходя стоящего посреди круга соперника. Тот начал неспешно раскручивать сеть правой рукой, поднимая её всё выше, пока она не оказалась над головой. Когда воины Негода почти одновременно кинулись на него, он заарканил одного из них в сачок, увлёк его на себя, потом отступил в сторону, и тот полетел навстречу своему напарнику. Оба, бряцая щитами и скрежеща шлемами, повалились на землю, вызвав смешки зрителей.

Варвар мог воспользоваться беспомощностью своих соперников, чтобы нанести им решающие удары трезубцем или кинжалом, но вместо этого неспешно вернулся в центр круга и, посвистывая и улыбаясь, снова начал вращать сеть. Алекса не удержалась и зааплодировала.

Один из воинов поднялся на ноги и кинулся к варвару, чтобы вступить в рукопашную. Но сеть уже снова летела ему навстречу. Воин высоко поднял щит, но сеть полетела ему в ноги, он запнулся и непроизвольно откинул руку со щитом в сторону, продолжая двигаться по инерции. Несколько шагов – и ему удалось бы обрести равновесие, но на пятом шаге его грудь встретилась с трезубцем варвара. Хруст раздираемой железными зубцами грудной клетки слился с шумным выдохом.

Второй мурмилон уже встал на ноги – только шлем, сдёрнутый сетью, так и валялся на земле – и готовился напасть. Ратним не сумел быстро вырвать оружие из тела поверженного – зубцы крепко застряли меж рёбер – и остался с одним кинжалом против шита и меча. Прикрываясь щитом, воин старался подступить максимально ближе, чтобы ударить гладиусом наверняка. Но лишившийся сети и трезубца варвар каждый раз уворачивался, отступая на безопасное расстояние – и его движения напоминали замысловатый танец.

Он и в самом деле имитировал виденные много раз пляски шаманов во время камлания. И это не был экспромт. Прежде, ещё в ранней молодости, он, когда никого не было рядом, например, на охоте или рыбалке, повторял жесты и движения шаманов. Он скрывал своё увлечение, боясь насмешек со стороны соплеменников. Те непременно стали бы подшучивать над ним в духе: «Бодливому лосю Нга рогов не дал», – и были бы по-своему правы. Оказавшись в плену, угр стал упражняться уже в открытую. Эдитор и окружение варвара-гладиатора принимали всё за причуду, вызванную тоской по родине, своему племени и близким людям. Но были правы лишь отчасти. Будь Ратним абсолютно откровенен с самим собой, признал бы, что своими плясками всё ещё продолжает скрытое соперничество с Чекуром. Рождённый простым угром, воин не понимал, почему вождь и товарищ с малых лет, имея полное право быть шаманом и камлать, добровольно отказывался от этого. Будь Ратним на его месте… Такие думы часто уводили угра в дебри мечтаний, отравленных, словно болотным газом, дурманом зависти.

Но здесь – в гладиаторском круге – он вставал вровень с Чекуром, здесь Чемпион варваров оказался как бы под стать Молочному горну – способным покорять и удивлять. И сейчас на его пути оказался этот несчастный, выряженный, словно на потеху, римлянин. Настал недобрый для него момент.

Латинянин ринулся в решающую атаку. Ратним принял удар гладиусом на доспех, закреплённый на левом плече, и, пока противник делал замах для