И все же отказаться от поисков было выше моих сил, поэтому я отошла на пару шагов от границы прибоя и продолжила медленно идти вдоль пляжа и высматривать, не сверкнет ли в песке стеклянная драгоценность.

Я полюбила собирать «слезы русалок» с тех самых пор, как мы переехали в Калифорнию. Каждый найденный мною обкатанный кусочек стекла означал, что где-то ждет меня еще более красивая «слеза русалок», и я просто не могла остановиться. Мое желание собрать как можно больше осколков старинных бутылок и ваз, выглаженных морем и снова выброшенных им на берег, было слишком сильно, чтобы я могла ему сопротивляться.

За многие годы я проделала по пляжам Калифорнии путь длиной в не одну сотню миль. Камни для своих украшений – я называла их камнями, потому что они были слишком красивыми, чтобы именовать их стекляшками, – я подбирала очень тщательно, а потом оправляла в скрученную или обычную серебряную проволоку, обращаться с которой научилась очень быстро. В разных местах на побережье мне попадались экземпляры поистине редкостной красоты, и все же больше всего «слез русалок» я находила именно здесь, в Пасифик-Гроув, – среди галек, пустых раковин, плавника и другого выброшенного прибоем мусора.

Почему «морского стекла» было больше всего именно в Пасифик-Гроув, неподалеку от дома, в котором я выросла? Как ни странно, я знала ответ на этот вопрос. Причиной номер один было довольно сильное течение, подходившее близко к берегу. Вторая причина была исторической. В одной книге я прочла, что больше века назад весь городской мусор и отходы свозили в огромных конных фургонах на побережье и сбрасывали в океан в районе моей любимой Бухты влюбленных. Впоследствии в нескольких милях дальше по побережью была организована новая официальная свалка. Большая часть попадавшего туда мусора сжигалась, но битые бутылки и стекло, как и прежде, попадали в океан, чтобы спустя век превратиться в маленькие драгоценности.

Даже после того, как бутылки стали делать из пластика, а правительство приняло несколько весьма строгих законов об охране окружающей среды и о переработке и утилизации бытовых и промышленных отходов, «морское стекло» продолжало появляться на побережье, хотя и не в таком количестве, как когда-то. Это сделало каждый обкатанный водой до шелковистой гладкости кусочек стекла поистине драгоценной находкой. Мусор превращался в сокровище, и это казалось мне настоящим волшебством.

Одним из таких сокровищ был кусочек стекла, которое я носила у самого сердца.

Воспоминания нахлынули на меня, словно волна, и на мгновение я отчетливо увидела свою собственную руку – руку двенадцатилетней девчонки, – вытянутую вперед ладонью вверх, и округлый, чуть щербатый кусочек «морского стекла», который Оуэн только что отыскал в песке. В те времена он довольно часто присоединялся ко мне во время моих поисков – к примеру, по воскресеньям, возвращаясь с родителями из церкви, Оуэн спешил на пляж, даже не заходя домой. Его отец просто притормаживал у обочины, и Оуэн выскакивал из машины, махал родителям рукой на прощание и, сбрасывая на ходу ботинки и закатывая повыше штанины своих единственных приличных брюк из парусины защитного цвета, мчался туда, где я бродила по щиколотку в воде и морской пене.

В один из таких дней он и нашел камень, который я носила до сих пор, надежно спрятав его под толстым вязаным свитером.

Я помнила, как Оуэн протянул мне свою находку – небольшой осколок в форме полумесяца редкого нефритово-зеленого цвета. Он держал его двумя пальцами, так что солнечные лучи проникали в толщу стекла, заставляя его сверкать, как настоящий драгоценный камень.

В первый момент я даже не поняла, что он собирается сделать, и в ответ показала ему свою добычу – несколько мелких и тусклых стекляшек, которые выглядели довольно бледно по сравнению с сокровищем Оуэна.

– Какой красивый!.. – выдохнула я в восхищении. – Я еще никогда не видела ничего подобного!

Вместо ответа Оуэн сжал пальцы, спрятав камень в кулаке, и я обиженно надула губы. Я и в самом деле была разочарована – мне хотелось полюбоваться его находкой подольше.

Оуэн снова разжал руку. Камень лежал у него на ладони.

– Это тебе.

– Правда? – Я осторожно взяла у него нефритовую искорку и поднесла к солнцу. – Он… он прекрасен! – пробормотала я.

Порыв ветра взметнул мои волосы, бросив их в лицо. Несколько прядей прилипли к губам, и Оуэн осторожно отвел их в сторону.

– Ты тоже, – проговорил он, и его глаза вдруг расширились, словно собственные слова удивили его самого, но уже в следующую секунду его лицо приобрело выражение непреклонной решимости и еще чего-то такого, что я никак не могла определить. Робея, я взглянула на него. Оуэн положил ладонь на мой затылок и привлек к себе. В одно мгновение его лицо оказалось так близко, что знакомые черты расплылись, и я несколько раз моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд на его лице. А еще через секунду его губы прижались к моим губам…

Мне тогда было четырнадцать, ему – шестнадцать, и это был наш первый поцелуй, неожиданный и прекрасный, как найденное им «морское стекло».

Оуэн отстранился первым. Его лицо снова возникло в нескольких дюймах от моего, большой палец легко скользнул по подбородку.

– Привет!..

– Привет, – ответила я и застенчиво улыбнулась.

– Надеюсь, ты не против, что я… что я тебя поцеловал? – заговорил он с какой-то нервной поспешностью. – Я… я просто очень долго этого ждал, и вот…

При этих словах я почувствовала во всем теле небывалую легкость. Казалось, еще немного, и я просто взлечу.

– Ты… ждал? – переспросила я. – Правда?

Несколько раз энергично кивнув, Оуэн прикусил нижнюю губу, посмотрел на меня пристально… и поцеловал снова.

Что-то тускло сверкнуло у меня под ногами, и я рывком вернулась в настоящее. Наклонившись, я отгребла в сторону несколько мелких камней и увидела застрявший в песке молочно-белый осколок. Стекло такого цвета попадалось довольно часто, но его форма, – а этот камень был изогнут в точности как зеленый полумесяц, который я много лет носила на груди, – была очень редкой. Сжимая находку в кулаке, я представила, как она будет выглядеть в серебряной оправе на фоне черной ткани. Похоже, решила я, из этого кусочка стекла можно будет изготовить очень эффектное украшение.

Пряча камешек поглубже в карман джинсов, я заметила, что в песке неподалеку блестит что-то еще. Опустившись на колени, я поползла вперед и успела схватить еще один камешек, прежде чем взбаламученная вода утащит его обратно на глубину. И сразу же, не дальше чем в двух футах, сверкнул еще один кусочек стекла. Он был светло-голубым, как морская пена, и имел форму капли.

«Слезы русалок»…

Когда-то бабушка Мэри рассказывала мне легенды о морских девах, которые усмиряли штормы, чтобы их возлюбленные моряки могли безопасно добраться до берега, и горько оплакивали тех, кто навсегда сгинул в далеких морях. Упав в воду, слезы морских дев обращались в стекло. До сих пор волны выносят на берег «слезы русалок» – драгоценные свидетельства неумирающей любви.