Он зовет, он знает, что я где-то рядом. Знает, что я никуда не денусь. Бежать мне некуда, он прекрасно знает, где я живу. И я не побегу в полицию, меня никто не спасет.

– Давай уже. Вылезай. Где ты там?

Убийца заталкивает тело в багажник и продолжает, между делом, со мной беседовать. Он говорит, что, если я буду молчать, если помогу избавиться от трупа, мне ничего не грозит. Говорит, что можно ему верить.

– Смутно помню детали, но это были самые длинные двадцать минут в моей жизни. Я просто ждал. Выглядывал из своей засады и ждал, что же будет со мной дальше.

Убийца садится в машину, включает приемник и качает головой в такт мелодии.

Я в кустах, а у него все хорошо.

– Затем приехал фургон. Из него вышли трое. Пожилой мужчина с длинной густой бородой в длинном пальто и два здоровяка в масках.

За рулем сидит полная женщина. Ее живот упирается в руль, а рот выкрикивает из кабины указания.

Без лишних разговоров здоровяки в масках хватают убийцу, делают два выстрела и складывают его тело в багажник к его жертве. Бородатый подносит канистру, они обливают и поджигают машину.

Вместо зачистки фургон зачищает самого убийцу. Парадокс.

– Он говорил про свидетеля, – кричит женщина через открытое окно. – Проверь!

Бородатый смотрит по сторонам. Ему, наверное, просто лень искать. Он пожимает плечами и дает команду громилам садиться в фургон.

– Похоже, свидетель рядом с ним, в багажнике. Порядок.

Фургон уезжает, а я не могу поверить в удачу.

Добираюсь домой. Я не знаю, как лучше поступить. Просто забыть, словно ничего и не было?

Звоню в полицию. Говорю здравствуйте.

– Не успел даже поздороваться, послышался звонок в дверь.

Я кладу трубку и смотрю в глазок. В подъезде стоит бородатый в плаще со своими головорезами.

– Ладно. Достаточно, – останавливает меня разочарованный голос Федора Петровича. – Прервемся. Продолжим завтра.

Лжепсихиатр смотрит на часы. Он же должен знать, что ни в коем случае нельзя смотреть на часы перед собеседником. Или на его дешевых курсах этому не учат?

Я смотрю в окно, на улице уже ночь.

Хочу объяснить, что все, кто тем вечером приходил, все, включая женщину за рулем, стали жертвами Риты-Резака. Может, мой мозг выдает ложные воспоминания, может, это всего лишь иллюзии. Но я помню этих людей. Помню. Она их убила.

Но это уже не имеет значения. Все хотят перерыв. И я решаю промолчать.

Только сейчас я замечаю, что на мне мокрая до нитки одежда. Я смертельно устал и хочу спать.

Что ж. Продолжим завтра.

Я постараюсь.

Завтра сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти девушку. Сколько она протянет?

⁂

– Ты сегодня странная. Что-то не так?

– Хочешь я приготовлю ужин? – отвечает вопросом на вопрос жена.

Ее голос простужен. В горле у нее першит. Сухой кашель иногда вырывается из груди.

– Еще бы, – говорит Слава и упирается носом в газету. – Кристин, видела, что эти идиоты пишут? С первого числа опять отопление подорожает.

Кастрюля на плите, в ней плавает куриная грудка. Посолить, добавить приправ. Что там еще нужно для супа?

Я завязываю передник, ищу рецепт в интернете. Листаю страницу, а Аркадий удерживает на себе маску Кристины.

Понадобится картофель, морковь, лук, вермишель. Аркадий тот еще кулинар, и я беру инициативу в свои руки.

Читаю:

«Промыть окорочка. Кладем в кастрюлю, заливаем холодной водой, ставим на сильный огонь…»

Смотрю на закипающую воду, в которой плавает курятина. Промыть забыл, и не окорочка вовсе. Но, думаю, это допустимые отклонения от рецепта.

– А еще убирают льготы на проезд. Козлы! – слышится голос Славы из соседней комнаты.

Аркадий не отвечает. Он старается поменьше болтать. Угу, о’кей, и не более. Скопировать внешность и поведение удается. Подражать голосу это совершенно другой уровень. Одно дело выглядеть как объект, но совершенно другое стать им.

Кастрюля начинает булькать, крышка приподнимается.

Я читаю:

«Как только вода закипит, убавить огонь до минимума. Посолить по вкусу…»

Бросаю щепотку соли, кладу неочищенную, но мытую луковицу и закрываю крышкой.

Огонь на минимуме, суп лениво булькает.

Читаю:

«Через тридцать минут выловить луковицу и добавить морковку, нарезанную кубиком…»

– Дорогой, где у нас морковка? – спрашивает Аркадий тонким хриплым голосом.

– Издеваешься? Вчера принес килограмм. – Слава не отрывается от газеты. – Под раковиной же. В пакете посмотри.

Я проверяю, да, он прав. Пакет на месте. Выбираю несколько корнеплодов и подготавливаю разделочную доску.

– Сходи к врачу, – слышится голос прямо за спиной.

Слава обнимает жену за талию и говорит, что он беспокоится о ее голосе. Говорит, что не хочет, чтобы его красавица болела. Он прислоняется, нюхает волосы жены и целует в щеку своими усами. Аркадию щекотно. А я боюсь, что сейчас меня уличат.

– Классный шампунь. Вкусно пахнет, – говорит Слава и возвращается к чтению.

Пронесло, думаю я, а Аркадий улыбается и стучит ножом о доску. Морковка нарезается кубиками, а я читаю рецепт дальше.

«Через пять минут добавить очищенный и нарезанный картофель. Попробовать на соль…»

Проверяю под раковиной, нахожу ведро с картофелем. Достаю несколько и сую под кран.

Морковь в кастрюле.

Чищу картошку, нарезаю более-менее ровными кубиками, варю еще пятнадцать минут.

«Затем следует добавить в кастрюлю вермишель и варить около пятнадцати минут…»

Аркадий открывает дверцы шкафчиков. Он судорожно ищет вермишель. Если я пойду узнавать, где в этом доме вермишель, меня раскроют. В лучшем случае Слава вызовет «Скорую».

Аркадий роняет с полки пакет. Мне с трудом удается поймать упаковку с мукой в воздухе. Не хватало еще здесь уборку делать.

На полке в самом углу стоит коробка спагетти. Моя спасительная пачка спагетти. Высыпаю жменю. Я считаю, это тоже допустимое расхождение от рецепта.

«После кладем специи. Через пять минут выключаем и даем супу настояться еще десять минут…»

Мне уже надоедает работать поваром, а Аркадий рад, что варка супа занимает много времени. Ему проще быть Кристиной вдали от посторонних глаз. Тем более от глаз мужа.

«Ваш суп готов. В тарелку можно положить половинку вареного яйца и мелко нарезанную зелень…»