За калиткой Ходасевича ждали двое. Первый человек был ему знаком – бизнесмен Василий, сосед справа. Его сопровождал незнакомец – мужчина явно восточной наружности и даже в халате, шароварах и тюбетейке. Лицо азиата было красивым, благородным, с тонкими чертами и очень спокойным.

Василий, без всяких приветствий и предисловий, представил спутника:

– Это мой бригадир. Зовут его Имомали. У него к вам имеется разговор.

– Здравствуйте, – без всякого акцента сказал восточный человек и с достоинством поклонился.

– Прошу, – Валерий Петрович сделал приглашающий жест.

Гости вошли. Ходасевич запер за ними калитку.

– Идемте к дому.

Они отправились гуськом по бетонной тропинке: Василий впереди, Имомали следом, а полковник замыкал процессию. Краем глаза он видел, как со своего участка, отделенного лишь штакетником, за ними исподволь наблюдает Любочка (делая вид, что набирает ведро из колодца). Насколько Валерий Петрович мог различить, художница смотрела на гостей полковника настороженно, лицо ее выглядело напряженным. «Это дачный поселок, – напомнил самому себе Ходасевич, – здесь все любопытны и все надзирают за всеми. Странно только, что при подобном образе жизни ни Люба, ни кто другой не заметили, как исчезла Алла Михайловна».

– Извините, товарищи, – сказал полковник, – я не приглашаю вас в дом, потому что на террасе спит Ваня. Не будем ему мешать. Давайте присядем здесь, на лавочку, если вам удобно.

Василий небрежно бросил:

– Как скажете.

– Чем обязан?

– У моего Имомали есть до вас дело.

– Слушаю вас, – повернулся к азиату Ходасевич.

Таджик в халате начал рассказывать. Голос его был тихим, русский язык – литературно безупречным, а акцента почти не слышалось. Полковник подумал, что Имомали – наверняка человек, отягощенный высшим образованием. Видимо, успешный национальный кадр, когда-то имевший у себя дома чистую и культурную работу. Распад Союза и бедность бывших окраин лишили этого человека денег, перспектив и даже родины. И теперь тяжким трудом на чужбине он добывает свой несладкий хлеб…

Имомали поведал, что его бригада работает на Василия (и проживает у него на участке, в старом доме). Вместе со всей бригадой трудился также одиннадцатилетний сын Имомали – его зовут Бури. Позавчера, в пятницу, рано утром, Бури отправился в дальний лес за грибами. И с тех пор – прошло уже более двух суток – от мальчика нет ни слуху ни духу.

– Вот как? – поднял бровь Валерий Петрович. – Вы обращались в милицию?

Имомали растерянно оглянулся на Василия.

Тот воскликнул:

– Какая милиция!.. У этих чурок нет регистрации. Вы что, не понимаете? Они ведь живут здесь нелегально! Да если они явятся в ментуру – их повяжут и депортируют к богу в рай! Или выкуп мне за них платить придется.

– Что вы хотите от меня?

Имомали вздохнул:

– Мне сказали, что вы полковник. Что вы женщину, которая здесь жила, ищете. Может быть, пропажа Бури с её исчезновением связана? Может, вы сумеете и моего сына отыскать?

Василий жестко пояснил, обращаясь к таджику:

– Я тебе говорил, Имомали, любая работа денег стоит.

– Я все отдам! Все, что есть, ничего не пожалею, если товарищ полковник Бури найдет.

Василий усмехнулся, ледяным взглядом посмотрев на таджика.

– «Все отдам» – это не разговор. Что «все»-то? Чего у тебя есть-то, кроме этого твоего халата? Ты с товарищем Валерием Петровичем конкретно о цене договаривайся!.. А мне, – обратился он к Ходасевичу вроде бы шутливым тоном, – пятнадцать процентов комиссионных от вас полагается. Или, как сейчас принято говорить, отката. За то, что я вам клиента привел.

Полковник без долгих раздумий сделал отрицательный жест.

– Нет. Я с двух заказчиков одновременно денег не беру. И над двумя делами параллельно не работаю.

Сказанное было не совсем правдой – точнее, вовсе неправдой, потому что до сего дня ходасевичевская карьера частного детектива состояла всего из одного распутанного дела (если не считать, конечно, тех случаев, когда он бескорыстно помогал своей падчерице-авантюристке Татьяне). Однако Валерий Петрович чувствовал, что брать от таджика деньги за поиски мальчика будет совсем неправильно.

– Однако, – продолжал Ходасевич, – если в ходе расследования исчезновения Аллы Михайловны выяснится что-то о судьбе вашего сына… Если эти две пропажи связаны между собой…

– Ясное дело, связаны! – буркнул Василий.

Валерий Петрович проигнорировал его реплику и закончил, по-прежнему обращаясь к таджику:

– Словом, если я что-то выясню, то непременно сообщу вам. Вы должны описать мне приметы Бури. И еще я бы посоветовал вам в любом случае обратиться в милицию и в МЧС. Вы не допускаете простейшей ситуации: здешних мест, да и леса вообще, парнишка не знает. А что, если он просто заблудился? Если там, где-нибудь в овраге, ногу сломал? Или его по пути машина сбила?.. По-моему, не заявляя о нем властям, вы, как отец, проявляете поразительную беспечность… Подождите, я сейчас вернусь. Возьму блокнот и запишу приметы мальчика.

Ходасевич потопал к дому.

Василий – судя по всему, человек без комплексов – вскинулся вслед за ним.

– Стойте, Валерий Петрович, я с вами. Я тихонько, юнца не разбужу.

Едва они оказались в доме, Василий, кинув взгляд на спящего Ивана, зашипел Ходасевичу на ухо:

– Что вы творите?! Кто ж от денег отказывается, когда они сами в руки плывут? Этот чурка, если вы пацана его найдете, в натуре, вам все отдаст! Во всяком случае, все, что у меня заработает! Уж это я проконтролирую. Да вы, если сами не хотите маленького чурбана искать, можете в данном деле выступить как подрядчик. Возьмете у Имомали заказ, а потом передадите его – как бы по субподряду, за свой процент – местной милиции. Скажете ментам, что это, допустим, ваш племянник пропал. Или не знаю кто… Да этот чурек Имомали, если вы его щенка найдете, весь дом мне за бесплатно построит!..

Ходасевич не ответил. Он взял блокнот с авторучкой и пошел с веранды вон. Василий устремился за ним. Не дождавшись от Валерия Петровича никакого отзыва, Василий пренебрежительно махнул рукой и презрительно бросил:

– Эх, вы!.. Шестидесятник!..

«Шестидесятник» прозвучало в его устах предельно негативно, словно самое бранное на свете слово.

* * *

Валерий Петрович записал в свой чудо-блокнот приметы малыша Бури: рост около ста тридцати, щуплого телосложения, черные глаза, черные волосы, одет в темные трикотажные брюки и светлую рубашку (под нею теплая военная фуфайка голубого цвета). При себе имел несколько полиэтиленовых пакетов, предположительно с маркировкой «Рамстор»…

– У меня, в свою очередь, – сказал он, – тоже имеются к вам вопросы, дорогой Имомали.