Семь раз! Когда это он успел-то?

Таинственный отправитель эсэмэсок

«Козероги всегда находят решения даже самых сложных проблем, не пасуют перед трудностями. Под этим знаком родились Жанна д’Арк, Кеплер, Монтескье, мадам де Помпадур, Мария дю Плесси, Мольер, Киплинг, Жуковский, Шишкин, Перов, Грибоедов, Мицкевич, Вильсон».

Проверить, когда совершались предыдущие звонки, было нельзя, поэтому Митька почесал затылок, вспоминая, где и кому он мог давать свою мобилу. Выходило, что никому. Разве только мама могла трогать, когда убиралась в его комнате.

Трогать, но не звонить же!

Митька пощелкал кнопками.

— Ерунда какая-то, — пробормотал он рассеянно. — Глюк, наверное…

Надя развернула в его сторону свой телефон. На экранчике мерцало слово «Кварц».

— И чего? — не понял Звонилкин.

Надя пальцем стукнула по номеру отправителя.

— Ты хочешь сказать?.. — Митька открыл рот и задохнулся от внезапно нахлынувшей догадки.

Таинственный отправитель загадочных писем и Виктория Борисовна были одним и тем же человеком!

— Или у них одна трубка на двоих, — сбавила Митькин градус удивления Вытегра.

— А как мы это узнаем?

Надька постучала телефоном по лбу и вдруг начала быстро набирать новое сообщение.

— Мы пошлем эсэмэску. Когда телефон включат, мне об этом сразу придет сообщение, и мы попробуем дозвониться.

Митька засунул руки в карманы и скорчил недовольную рожицу.

— Зачем же она дала мне свой номер, если ее телефон все время выключен? — Ему не очень нравилось, что Надька вышла такой сообразительной — и про камень догадалась, и номер телефона вычислила. Очень хотелось поймать ее на какой-нибудь неточности, на ошибке. Но ошибок, судя по всему, у нее не бывает.

— А это мы сможем узнать только у нее, — улыбнулась Надька, и Звонилкин тут же перестал сердиться.

Вот сейчас он возьмет ее за руку и скажет, какая она умная и красивая!

Митька дернул Вытегру за локоть. Надя попыталась освободиться. Звонилкин потянул сильнее, отчего девчонку сильно качнуло. Тяжелая книжка выпала у нее из-под мышки и ухнула прямо на ногу. Надя взвыла.

— Придурок! — с чувством прошептала она, прыгая на одной ноге. — Иди в учительскую, узнавай, где физичка живет! Чего стоишь? — накинулась она на опешившего Митьку. — Исчезни!

Этот крик толкнул Звонилкина в грудь, он отскочил к стене и бросился бежать.

Всегда тихая, негромкая Надя в ярости оказалась неожиданно звонкой и грозной.

— Жанна д’Арк фигова, — бормотал Митька, пока ноги несли его на первый этаж.

Выходило — все, что он ни сделает, все мимо. Фиалка ей не понравилась. То, что ее выдернули с кровати, сообщив о внеплановой встрече Братства, восторга не вызвало. Вот и сейчас хотел Митька хорошее что-то сделать — промашка. Только ногу ей отдавил. Правильно, что она выбрала Шангина, а не его. Тот хотя бы килограммовые талмуды на ноги не роняет.

Дойти до учительской Митька не успел. Сотовый телефон, еще помнящий тепло Надькиной ладони, ожил, выплевывая на экранчик сообщение, что его ищет Токаева.

— Где вас носит? — кричала в трубку Лиза.

— Это где тебя носит? — в тон ей ответил Звонилкин.

Что же это за день такой — все женщины его ругают!

— Гони камень обратно! — сбавил он тон, потому что Лиза начала вести себя странно — она часто-часто задышала. — Будем его возвращать!

И вдруг Лиза всхлипнула прямо Митьке в ухо.

— Его Шангин стащил, — заревела она в голос. — Выбрасывать побежал. Найди Серегу, пусть он ему наваляет.

Токаева плакала. Великая Токаева лила слезы! Их несгибаемый руководитель, основатель Братства, оказывается, может быть слабым!

— Как выбрасывать? — прошептал Митька, вовремя вспомнив Надины слова о том, что александриты — очень дорогие камни. Вот теперь их точно в асфальт закатают.

Пленку жизни захотелось отмотать назад и проиграть обратно, но так, чтобы Пашка от него и шагу не сделал.

— А я знаю?! — под шум улицы выла Лиза. — Схватил и умчался. Стал орать, что все из-за него!

— Что из-за него? — В горле пересохло, Митька хотел сглотнуть, но язык прилип к нёбу.

— Вика уволилась из-за кружка… — Лиза шмыгнула носом. — Ну, из-за того, что мы Братство организовали. Завуч, стукнутая на всю голову, решила, что Вика продолжает с нами заниматься, хотя ей запретили это делать!

Стоп, стоп, стоп!

Звонилкин схватился за стену, чтобы убедиться, что стоит на земле, что его не подвесили за ноги — слишком уж невероятное сообщение выдала ему Токаева. Он еще и головой потряс, чтобы взвихрившиеся мысли пришли в порядок.

— А у Шангина чего крыша поехала?

Вот жизнь-то! Обхохочешься, как все складывается.

— А я знаю? Он меня на улице перехватил. Сказал, что пойдет и всем расскажет, что не хочет из-за нас пострадать. — Лиза зашлась в очередной порции рыданий. — Говорит, у него и так неприятности какие-то.

— Пускай идет к школе.

Звонилкин вздрогнул. Вытегра подошла незаметно.

Темные волосы, бледное лицо, решительный взгляд, крепко сжатые тонкие губы. Интересно, почему Шангин выбрал именно Надьку? Жил себе и жил спокойно, а тут вдруг приспичило ему… Неужели он ее заметил в тот же день, ну, когда она плакала на занятиях?

— Возвращайся к школе, я тебе сейчас принесу камень, — пробормотал Митька в трубку и дал отбой.

Стоило ему спрятать телефон в карман, как он вдруг почувствовал, что совершенно успокоился. Он даже слегка удивился — как ему стало легко и свободно.

— Иди встречай Токаеву, я скоро вернусь.

Митьке очень не хотелось, чтобы Надя начала спорить. Времени было мало. Он ведь мог и ошибаться в своих чувствах. Может, ему только кажется, что Надя ему нравится. Но вот сейчас он встретится с Шангиным, и все определится.

Он почему-то не сомневался, что идти надо к дому Вытегры. А куда еще может податься Пашка? Да еще с дорогим камнем в кармане? Конечно, к Надьке, мол, вся власть в твоих руках, как скажешь, так и будет. Только такой подарок Вытегра сейчас и могла оценить.

Нашел тоже Шемаханскую царицу! Сыграть на Надькином тщеславии! Чего проще? Вытегра вполне может на это повестись. Примчалась же она больная, чуть ли не с воспалением легких, в школу. И здесь камень возьмет непременно. Козероги — они такие, любят покомандовать. Но не в открытую, как Токаева, а исподволь.

Но Шангин не учел главного — камень был чужой. И как бы Вытегра ни была тщеславна, чужого ей не нужно.