— О чем ты толкуешь! Разве для того ты подмял под себя весь царский дарбази, что хотел видеть мужем нашей царицы какого-то бражника? — прервал Габаона Джорджикисдзе.

— Нет, конечно нет, — усмехнулся Габаон, — я знал молодого Боголюбского прекрасным юношей, мне и во сне не могло присниться, что он станет поклонником Бахуса! Но кто сможет упрекнуть меня в этом?

— В том, что ты не увидел это во сне, тебя, конечно, никто не упрекнет, но… Это ведь означает, что… — Парнавазисдзе не закончил фразы.

— О Боголюбском надо забыть, и в этом случае Алексей Комнин станет нашим зятем. А Комнин — благодетелем наших недругов — Саурмага Павнели, Иванэ Палаванди и Тарханисдзе. И не Занкан перебьет нам хребет, а они! — возбужденно проговорил Абуласан.

— А мне кажется — Занкан, но их руками, — отозвался Джорджикисдзе.

Ответом было молчание. Страх заставил умолкнуть, замереть всех. В это время в зале появился Тимотэ.

— Гонец говорит, что письмо было послано только Абуласану, — негромко сказал он.

Какое-то время Абуласан бессмысленно смотрел на слугу, потом, как бы очнувшись, произнес:

— Как ты его спросил, Тимотэ? — Тимотэ непонимающе смотрел на хозяина. — Ладно, иди, — тихо проговорил Абуласан, и Тимотэ вышел из зала.

— Это ничего не значит. Возможно, гонец и не в курсе. Занкан мог послать письмо царице с другим курьером, — подал голос Джорджикисдзе.

— Может быть, и так, впрочем, возможно, и то… — Габаон не закончил фразы, поскольку Джорджикисдзе в этот момент обратился к Абуласану:

— Стало быть, письмо тебе принесли вечером?

— Ну да!

— Ежели Зорабабели послал к царице другого гонца, то он отправил бы его сперва к ней, а потом к тебе. К тебе он послал бы гонца из чувства долга. Так? — спросил Джорджикисдзе.

— Пожалуй, так, — после недолгого раздумья ответил Абуласан.

— Тогда царица должна была получить свое послание вчера утром, возможно, даже позавчера. А теперь подумаем, что предприняла бы царица, получив такое послание?

Вельможи предались размышлению.

— Попробуем предположить, — продолжал размышлять вслух Джорджикисдзе, — что тебя, Абуласан, должны были бы вызвать во дворец, ты ведь первый назвал Боголюбского, назвал и настоял на своем.

— Возможно, ты прав! — согласился с ним Абуласан.

— Тебе объявили бы, что Боголюбский не годится в мужья царице. Так?

— Наверное, так, — снова согласился Абуласан, — но…

— Тебя позвали?

— Нет!

— Как ты думаешь, почему?

— Ну откуда это ему знать? — вмешался Парнавазисдзе.

— Этого никто знать не может, но можно строить догадки! — Джорджикисдзе умолк на какое-то время, а потом сказал, — значит ли это то, что царица не получала никакого послания?

— Может быть, и значит, но… Возможно, она и получила письмо… Но почему царица должна вызывать Абуласана, почему должна посвящать его в свои дела? — Габаон выглядел раздраженным.

Все задумались.

— А я вот что скажу вам: царица может позвать Абуласана и сообщить ему: начатое вами дело провалилось, а может и не позвать, и это вовсе не значит, что она не получала письма. — Парнавазисдзе сделал паузу и продолжал: — Может быть, царица была занята более важными делами? Кто знает, что она делала вчера, сегодня?!

— Вчера? Вчера она совещалась с амирспасаларом Саргисом. Возможно, в Таоскари нас ждет сражение. Затем… она призвала казначея Кахабера Варданисдзе.

— Я же говорил, ей было некогда! — воскликнул Парнавазисдзе.

— Нет, визит Варданисдзе оказался кратким… Потом… потом она посетила покои мамиды[17] Русудан, там пообедала, весь день они провели вместе, вместе и молились.

— Весь день? — уточнил Джорджикисдзе.

— Да, весь день, — на миг задумавшись, отвечал Абуласан. — К ним ненадолго заходил Бакар Бакарисдзе. Больше никто. Оттуда она отправилась в опочивальню.

— Выходит, у царицы было достаточно времени! — воскликнул Джорджикисдзе.

— Это так, — подтвердил Абуласан.

— А сегодня?

Абуласан задумался:

— Утром она принимала Отаго Шервашидзе, цхумского эристави, они долго совещались, царица собирается строить пристань в Цхуми[18]. И пожалуй, больше никто во дворец не являлся. Обедала царица с мамидой Русудан. Она и сейчас у нее.

— А это означает, что царица не получала никакого послания, — заключил Джорджикисдзе.

— Похоже, так, но… — Парнавазисдзе поднялся с кресла, сделал несколько шагов, чтобы размяться, — царица очень любит мамиду, а Русудан — женщина мудрая. Может быть, и вчера, и сегодня они только и говорили что об этом письме. Тебя она не позвала, Абуласан, спешить ей некуда, надо сперва с мамидой посоветоваться, — и Парнавазисдзе уставился в точку на полу, а Габаон, воспользовавшись паузой, сказал:

— А там не о чем советоваться, если эта история дошла до ушей царицы…

— Безусловно, мамида непременно посоветует ей отказаться от Боголюбского. Да что там какой-то княжич, бражник и пачкун, выдворенный из своей земли, сам великий князь Киевский Изяслав Мстиславович оказался никудышным зятем царя Димитрия! И Русудан это известно лучше всех! Возможно, Тамар уже велела Занкану возвращаться домой — нечего, мол, тебе там делать.

Эти слова Парнавазисдзе вызвали целую бурю чувств у Абуласана:

— Это как же! Царский дарбази сказал свое слово, и царица не может пренебречь им! Она обязалась выполнять решения дарбази!

— Не думаю, что царица осмелится сделать это, — поддержал его Джорджикисдзе, — вряд ли!

Парнавазисдзе запустил руку в бороду, почесал подбородок:

— О восстании Кутлу-Арслана начинают забывать, а царица с каждым днем обретает все большую силу. Не исключено, что именно сторонники Кутлу-Арслана в один прекрасный день посадят нас за решетку.

— Получается, иудей нас предал? — воскликнул Джорджикисдзе. — Почему ты молчишь, Абуласан?

— Если он послал письмо царице — это предательство! Предательство требует отмщения, и о возмездии мы должны подумать сегодня же!

— Ежели он нас действительно предал, он заслуживает наказания, но… — похоже, Парнавазисдзе начал сомневаться.

— Вы не правы, достойные мужи, — спокойно произнес Габаон, — вы идете неверным путем.

— Это почему же? — Джорджикисдзе не понравилось, что решение о наказании откладывается.

— Мы послали Занкана Зорабабели в страну половцев за женихом для царицы Иверии. Так ведь? — Габаон оглядел своих единомышленников. — Он доехал до места, увидел Боголюбского, ну не понравился он ему — бражничает, ничем другим не занимается. Что делать Зорабабели? Везти Боголюбского в Грузию? Нет, он поступает по-иному, и, на мой взгляд, абсолютно верно. Он сообщает нам: я ехал за одним человеком, а встретил совершенно другого. Как быть? — спрашивает он нас и теперь ждет нашего указания — либо письменного согласия.