Он в истинных традициях черлидеров стоял позади основного состава. Правда, в отличие от группы поддержки, у него были не помпоны, а засаленное полотенце, перекинутое через плечо.

— Чё-чё. Вода нонеча холодная да открытая. А Бубновому ужо все равно, где хорониться — на речном ли дне али за кладбищенской оградой. Душегубов же только там и хоронють.

— И то ж верно. Нам лишние с сыскного не надобны, — поддержал трактирщик и добавил: — По чекушке тем, кто Бубнового вынесет.

Желающих набралось много. Столько, что мужицкую толпу как ветром сдуло.

Мне представилась картина: орава небритых пропойц перетягивает этого самого Козырного на манер каната. Каждый пытается в одиночку первым дотащить покойного до Фонтанки в расчете на единоличный удвоенный приз.

Захотелось даже помотать головой от сюрреалистичное™ картины.

Дверь аккуратно закрылась, и над самым ухом прозвучало:

— А вот теперь нам стоит подумать: как мы будем отсюда выбираться.

— А есть варианты? — я с надеждой уставилась на своего спасителя.

Дракон критически меня осмотрел. Под его взглядом я почувствовала себя серой вымокшей мышью, ощутила, наверное, каждую неказистую ниточку суконного институтского платья, колтун на голове. Возникло безотчетное желание хотя бы пригладить волосы и расправить юбку, хотя умом понимала — этот бесполезный, типично-женский жест выдаст меня с маковкой.

Аарон лишь хмыкнул, словно прочел мои мысли, но озвучил совершенно иное:

— Вижу, у тебя резерв почти полный. Хорошо, что ты не выгорела, совершив такой прыжок во времени, да еще и взяв меня буксиром. Это отрадно. Давай тогда я постараюсь построить матрицу переноса, а ты наполни ее своей энергией, должно сработать. Только насчет точности места — это уж извини. Я все же следопыт, а не теоретик временных потоков.

Его логичная и спокойная речь должна была, по идее, меня успокоить. Ан нет.

— Понимаешь, есть одна проблема… я не знаю, как вообще управлять своей силой. Меня скрутило в судороге боли, и все произошло само собой.

По тому, как нехорошо блеснули глаза Аарона, я поняла — зря заикнулась про судороги.

— Боли, говоришь…

— А в первый раз от испуга, — на всякий случай уточнила я. — Все же между шоком и той невыносимой агонией я выбрала бы первое.

— Так, тогда давай вкратце и по порядку. Как инициировалась.

Пришлось еще раз рассказывать про мой позорный первый недоопыт, суд и приговор.

Пока я пересказывала Аарону свою историю, он пальцем, на котором словно зажегся фитилек пламени, выжигал на полу пентаграмму. Она получалась на удивление корявой и больше всего похожей на рисунок детсадовца. Но я крепилась, про себя повторяя как мантру: «Он знает, что делает, он знает… Ну, в крайнем случае занесет во времена Семибоярщины, до эпохи динозавров у меня сил не хватит, а это уже хорошо…»

— Приступы боли, я так понимаю, у тебя из-за Ника? — для проформы уточнил дракон после того, как закончил свою напольную живопись.

— Да.

— Что же, тогда становись в центр, — приказал дракон, для верности тыча пальцем в свои художества.

Как только я заняла указанное место, он тут же оказался рядом. А потом резко притянул меня к себе и… укусил в шею. Боль, оттого, что она была резкой, неожиданной, всплеском прошла по всему телу.

— Всегда мечтал попробовать девственницу, — протянул Аарон и языком, который вновь стал раздвоенным, начал слизывать выступившую кровь.

В этом его жесте было что-то дикое, животное, находящееся за гранью рационального, контролируемого страха. Я хотела закричать, но вместо этого почувствовала, как вокруг нас вновь закручивается жгучая спиральная воронка.

Август 2017, Санкт-Петербург

Вас когда-нибудь вминало в стену обжигающим ураганом? Нет? Значит, вы многое в этой жизни потеряли. Не скажу, что хорошее, но многое — это точно. Увы, я бы согласилась не иметь в своей биографии данного опыта, но судьба не миловала. Нас с Аароном прокатило по асфальту. Благо, я очутилась сверху (никогда так не радовалась тому, что, выражаясь языком крановщиков, я оказалась «вира», а дракон «майна», даже тогда, когда сидела на плечах у заразы Андрея, слушая рок-концерт любимых «Тараканов»).

Мы проехали по улице и затормозили лишь о кирпичную кладку типовой хрущевки.

Дракон ошалело помотал головой, которая свела тесное знакомство с творением строителей эпохи шестидесятых. Я же чувствовала себя по-дурацки: как ребенок, скатившийся на санках летом с заасфальтированной горки.

— Может, ты с меня хотя бы слезешь? — прохрипел Аарон.

Я не слезла. Нет. На манер старухи Изергиль я глумливо хихикнула и сползла с поверженного дракона.

— Это ты всем своим дамам говоришь? — как ни странно, силы язвить остались, а вот на то, чтобы врезать этому хвостатому ящеру, прокусившему шею и напугавшему меня до смерти, — увы — нет.

— Нет, ты первая. И, надеюсь, последняя, — прокряхтел в ответ Аарон, поднимаясь со своего лежбища, а потом, словно нехотя, добавил: — Ты извини, что я тебя… но чтобы твоя сила активизировалась, ты должна была испытать сильные, неожиданные эмоции. А насиловать, ради того чтобы вернуться в наше время, — извини… я еще не настолько подонок.

— Ладно, принимаю, — я уже и сама поняла, что этот его поступок был вынужденным.

Шею саднило, но это была наименьшая плата за то, что мы почти дома.

— Давай побыстрее выбираться отсюда. На временной всплеск ищейки наверняка отреагируют. Не хотелось бы лишних объяснений. — А потом, выдохнув, добавил: — Вот интересно, я угадал с датой или нет…

Вот за это заявление мне его тут же захотелось придушить.

— Сейчас узнаем, — сам себе ответил он и решительно двинулся в сторону улицы, туда, откуда доносились звуки работающих моторов и шуршание шин.

Я поплелась следом. Было интересно: как именно, с точностью до дня, дракон будет определять время нашего прибытия. Может, в газетном киоске попросит свежий номер? Спросит у прохожего?

Нет. Мужчины во все века останутся мужчинами. Спросить что-либо для них — значит расписаться в собственной несостоятельности. Аарон не был исключением. Он с целеустремленностью гончей двинулся к ближайшему торговому центру и… заглянул в урну. Выудив оттуда чек (даже не помятый), он внимательно его изучил и просиял.

— А ты знаешь, нам повезло. Мы попали на тридцать первое августа. Всего за сутки до нашего скачка в прошлое…

Эта его короткая фраза буквально перевернула меня. Это получалось, что я где-то сейчас бегу, боясь опоздать в этот гребаный институт? А спустя каких-то пару часов встречу Лима?