– Но ведь это Консуэло нас познакомила. И мы уже договорились, что она станет крестной нашей малышки.

На том и порешили. Самая маленькая наследница Вандербильтов будет носить необычное имя, а Альва, молодая мать и супруга богача с двухмиллионным состоянием, продолжит свои попытки пробиться в высшее общество, причем еще более энергично и настоятельно. Ибо теперь добиваться этого она будет не только ради себя и клана Вандербильтов, но прежде всего ради собственной дочери.

* * *

Некоторое время спустя, умывшись, побрившись и переодевшись, Вилли вернулся в комнату Альвы. Он поцеловал ее в макушку и сообщил, что его вызвали на семейный совет, который состоится в доме его отца.

– Прямо сейчас? Но…

– Прости. Извинись за меня перед сестрами. Не пойти я не могу. Какое-то срочное дело. Там будут все – Корнелиус, Джордж, Фред, мама. Абсолютно все. Вернусь как только смогу.

После ухода мужа Альва села в постели, спиной прислонившись к взбитым подушкам. Малышка спала в своей колыбели, стоявшей в углу комнаты. Альве тоже хотелось поспать, но ее одолевало любопытство. По какому срочному делу собирали семейный совет? Что могло быть важнее знакомства с новым членом клана Вандербильтов?

Она никогда не понимала родню со стороны мужа. Холодные равнодушные люди. Не чета ее сестрам. Те всю ночь тряслись в поезде, чтобы поскорее увидеть племянницу. По приезде они тотчас же сгрудились вокруг маленькой Консуэло, по очереди брали ее на руки, ворковали над ней, восхищаясь крошечными пальчиками на ручках и ножках. По мнению Дженни, девочка была похожа на Вилли. Джулия считала, что малышка вылитая Альва.

Армида – свои темные волосы она подобрала наверх и заколола немного не по центру – выразила несогласие с обеими сестрами.

– Она – копия нашей мамы.

Мама. Они все вздохнули. С гордостью, с тоской. Каждый год в день смерти матери сестры совершали паломничество к ее могиле. Заодно и могилу отца навещали – просто потому, что он был похоронен рядом. Если б он покоился где-то в другом месте, Альва ни за что специально не поехала бы к нему.

– И как только мама управлялась со всеми нами? – произнесла Альва, мечтательно глядя на Консуэло, лежавшую на руках у Дженни. – Четыре дочери.

– У нее были помощники, – ответила Джулия, ставя ногу на подпорку колыбели.

– Ой, Джулия, осторожнее, не дави. – Альва жестом показала на детскую кроватку.

Джулия убрала ногу и вскинула руки, переглянувшись с другими сестрами.

– А стул можно трогать?

– Джулия, прекрати… Извини, но это очень дорогая колыбель. Дерево импортировали из Африки. Очень редкая порода.

– А-а, ну раз очень редкая, – усмехнулась Джулия.

– Больше всех бедокурила ты, – сказала Армида Альве, меняя тему разговора, чтобы восстановить мир.

– Неправда, – попыталась возразить Альва, но доводов в свое оправдание не нашла, и все прыснули со смеху. С малых лет Альва вдолбила себе в голову, что каноны и условности, которым подчиняются все, на нее не распространяются. Она играла по своим правилам и не думала о последствиях.

– Ты вечно всеми манипулировала и всех запугивала, – заявила Дженни.

– Это из-за ее больших пальцев, – сказала Джулия, обращаясь к остальным сестрам, словно Альвы рядом вовсе не было.

– Точно… у нее большие пальцы кривые, – согласилась с ней Армида.

– Ой, да хватит уже, – огрызнулась Альва. – До смерти надоели ваши бабушкины сказки.

– А ты покажи, – потребовала Дженни, поднимая один свой большой палец. Джулия с Армидой последовали ее примеру. У всех троих большие пальцы были идеально прямые. – Альва? – подначила ее Дженни. – Давай… твоя очередь.

Хохоча, Альва оттопырила один большой палец – скрюченный и выгнутый назад.

– Это ничего не доказывает, – фыркнула она, все еще заходясь смехом.

– Помнишь, как ты подшутила на пляже над мисс Нейзи? – спросила Армида.

– Над нашей гувернанткой? – Альва покачала головой, вспоминая тот день, когда мисс Нейзи привела ее на пляж, но в воду заходить запретила. Альва, естественно, и не думала повиноваться. Еще чего! Демонстративно игнорируя ее запрет, она с огромным удовольствием бухнулась в воду и отказывалась выбираться на берег. В конце концов мисс Нейзи была вынуждена прямо в одежде и обуви полезть за ней в море. От мамы Альва потом получила нагоняй, но ни на секунду не пожалела о своей проделке.

– И над своей учительницей по чтению ты, конечно, тоже не издевалась? – усмехнулась Дженни.

– Я над ней не издевалась… Пожалуйста, не делай из меня чудовище. Подумаешь, разок со стула ее спихнула.

– Вот-вот… спихнула прямо на пол.

– Она мне не нравилась, – пожала плечами Альва. – И я не хотела читать ту книгу, что она выбрала. Она сразу уволилась.

– И тебе в очередной раз влетело, – напомнила Джулия.

– Да. Зато ту книжку мне читать не пришлось, – с гордостью ответила Альва. Она с готовностью принимала любое наказание, если ей удавалось поступить по-своему. Но она совершенно не могла и не желала терпеть, чтобы ею управляли другие. Неважно кто. И, поскольку Альва никогда не боялась наказания за свои действия, она смело поступала так, как считала нужным, отклоняясь от принятых установлений и даже нарушая их.

– Мама ни на секунду глаз с тебя не спускала, – сказала Дженни, передавая крошку Консуэло Армиде, сидевшей в кресле-качалке в углу комнаты.

– И Альва все для этого делала, – рассмеялась Джулия, склоняясь над малышкой, которую теперь держала на руках другая ее сестра. – Ты всегда боролась за мамино внимание. Требовала, чтобы она занималась только тобой. Специально ее сердила. Пусть уж лучше она тебя выпорет, лишь бы не игнорировала.

Да, это так. Сестры в шутку объединились против нее, трое против одной, но Альва не возражала. Наоборот, ей это нравилось, их поддразнивания доставляли ей удовольствие, но тут вдруг Консуэло как завопит. С трудом верилось, что такая кроха способна издавать столь зычные пронзительные крики. Все мгновенно переключились на малышку. Сестры еще теснее сгрудились вокруг Консуэло, и Альва осознала, что впервые в жизни она готова к тому, чтобы кто-то ее затмил. Возможно, в ней говорила материнская гордость, но Консуэло – продолжение ее самой. Альва поняла, что отныне до конца своих дней в центре внимания будет не только она сама, но и ее дочь.

* * *

По возвращении домой Вилли Кей сразу поднялся к жене и, не говоря ни слова, рухнул в кресло возле ее кровати. Альва видела, что муж изнурен.

– Ну что, срочное семейное дело разрешилось? – спросила она, поправляя на малышке одеяло, подтыкая его край под подбородок дочери.

– Едва ли, – ответил Вилли, потирая лицо. – Дядя Джеремайя оспаривает завещание дедушки.

– Кто ж станет его осуждать? – Молодец, Джеремайя, подумала Альва. Так держать.

– Уперся рогом. Если кто-то когда и сомневался в том, что у него буйное помешательство… – Вилли растерянно покачал головой, – теперь доказательства налицо. Отец предложил ему дополнительно 250 тысяч долларов, а он отказался.

– Ты же понимаешь, что твой отец оскорбил его своим предложением, – сказала Альва, а сама подумала: «С каких это пор 250 тысяч долларов считаются оскорблением?». В голове зазвучали слова Джеремайи: «Не теряй бдительности. Вандербильты залезут тебе под кожу…».

– Дело не в этом. Мой дядя не отвечает за себя. Он всегда был безответственным человеком. Это