– Он самый.

– Мне кажется, он тебя убьет.

– Черта с два. Кишка тонка. Я не позволю,чтобы пасынок так неподобающе вел себя с мачехой.

– Тоже мне, мачеха нашлась. Да сынок-то,по-моему, старше тебя.

– Тем более. Считай, что он вывел меня изсебя. Я его фиг воспитывать буду. Сдам в детский дом, и все.

Когда поминки закончились и гости принялисьразъезжаться, я попросила остаться родственников, чтобы ознакомить их сзавещанием. К моему удивлению, родственников набралось очень много. Намногобольше, чем я могла даже подумать. Я боялась смотреть в их глаза, источавшиененависть и презрение. Изрядно набравшаяся Люська налила мне рюмку дляхрабрости и с ужасом проговорила:

– Танюха, мне даже страшно представить,что сейчас будет. Для таких дел надо было купить пистолет.

– Зачем?

– Чтобы от родни отстреливаться. И тобоюсь, что здесь одним пистолетом не обойдешься.

– Не говори ерунды, прорвемся.

Я поправила вырез на платье, поблагодарилародственников своего покойного супруга за то, что они остались, и досталазавещание.

…Я, Белозеров Вадим Евгеньевич, находясь вздравом уме и твердой памяти, действуя добровольно, без какого-либонасильственного вмешательства, завещаю все свое нажитое имущество…

Я старалась говорить медленно, отчеканиваякаждое слово. Когда завещание было дочитано до самого конца, я показалаприсутствующим его текст и все так же невозмутимо произнесла:

– Убедиться в подлинности данногозавещания вы можете совершенно беспрепятственно у нотариуса в любой день в часыего приема. Если кто-то захочет оспорить данное завещание, это его право.Только имейте в виду, что все ваши попытки обречены на провал. Я никому непозволю этого сделать. Такова была последняя воля покойного, и мы простообязаны ее исполнить.

– Это несправедливо! Шлюха! Мы засадимтебя за решетку! Убийца! Аферистка! По тебе плачет тюрьма! – Это былисамые безобидные ругательства, прозвучавшие в мой адрес. Менее интеллигентныеродственники попросту крыли меня трехэтажным матом. А затем в меня полетелимоченые яблоки и пустые хрустальные фужеры, да так, что я едва успевалауворачиваться.

Когда одно моченое яблоко попало мне прямо вглаз, я быстро прикрылась ладонью и вместе с Люськой бросилась к выходу. Вставу двери, я окинула распоясавшихся родственников злобным взглядом и, не убираяладонь от глаза, прокричала:

– Я попрошу вас больше никогда непереступать порог моего дома, не лезть в мою жизнь и вообще никогда ненапоминать о себе! А я, между прочим, вашего Вадима любила! Пусть не оченьсильно, но зато честно! А вы сами-то друг друга любите или толькопритворяетесь?! И не надо допытываться, почему я вышла за него замуж и был ли вмоих отношениях расчет! В нормальной трезвой голове расчет присутствует всегда,и от этого никуда не денешься. Я вышла замуж за Вадима, потому что я страшноустала от одиночества, а Вадим всегда относился ко мне трепетно и нежно. Выхоть знаете, что такое одиночество?! Кто знает, тот меня поймет! Я простозахотела хоть немного быть зависимой от мужчины, и Вадим мне дал такуювозможность! Мы поженились с Вадимом по обоюдному согласию, хотя и не клялисьдруг другу в вечной любви! Вы зря считаете, что я вышла замуж за Вадима толькоиз-за денег. Вадима жизнь здорово потрепала, а со мной ему было хорошо испокойно. Он полюбил меня за то, что я никогда не контролировала его душу, какэто делают многие женщины! Я не контролировала ни его душу, ни его свободноевремя! Я жила с ним без претензий, а это очень важно – жить с мужчиной безпретензий! Это, между прочим, талант! Жизнь великодушно дала мне еще один шанс,и я им воспользовалась! – Я кричала и чувствовала, что обливаюсь слезами.

– Тварь! Убийца! Сволочь! –по-прежнему бесновались родственники мужа и яростно грозили мне кулаками.

– Сами такие! – как маленькаявыпалила я и открыла входную дверь. – Только попробуйте помешать мне житьна мои деньги! Только попробуйте!

Кто-то из родственников раздобыл на кухнересторана свежие яйца и стал их самым наглым образом в меня пулять. Одно из нихразбилось на моей голове, и его содержимое мерзко стекало по моему лицу. Тут японяла, что больше нельзя терять ни минуты и надо как можно быстрее уноситьотсюда ноги!

– Вам это еще аукнется! – громкокрикнула я и под мощный свист многочисленных родственников выскочила изресторана.

Люська, похожая на разбойницу, оглушительносвистнула, сделала точно такую же комбинацию из трех пальцев, как делал Буратино,убегающий от кота Базилио, и со словами: – Сосите лапоть! – выскочиласледом за мной…

На следующий день случилось то, что накаркалмне Гера и чего я никак не ожидала: я оказалась в камере предварительногозаключения. Мне разрешили позвонить Артуру, чтобы он подыскал для меняадвоката. Когда меня привели в кабинет следователя, я заметно занервничала ипосмотрела в его сторону на редкость злобным взглядом. Поправив воротникспортивного костюма, я села на скамейку, опустила глаза и принялась тупорассматривать свои кроссовки. Затем положила руки на колени и поняла, что я немогу спокойно сидеть на месте и сдерживать свое нервное беспокойство. Поднявголову, я посмотрела на внимательно изучающего меня следователя и произнесла,глотая слезы:

– Я не убивала Вадима. Я вообще никогда вжизни никого не убивала. Если вы засадите меня за решетку, то допустите большуюошибку. Выпустите меня отсюда, пожалуйста. Я не привыкла к таким условиям. Мнездесь очень плохо. По мне, так лучше смерть, чем такая жизнь. Вы хотьпредставляете, каково женщине без горячей воды?! Я здесь и дня не провела, ауже видеть не могу эти стены, ненавижу этих потных баб, которые здесь сидят.Меня тошнит от их вида. Я стараюсь держаться особняком, но не знаю, на сколькоменя еще хватит.