— Это я!

— Я?

— Его невеста.

— Он перезвонит.

Короткие гудки. Что творится с Заком? С каждым днем это становится все более странным.

Подняв глаза, я увидела: Джолин и Лара смотрят на меня так, словно произошло что-то ужасно печальное, как если бы я позволила некрашеным корням волос отрасти, или нечто отчаянно угнетающее в том же роде.

— Ты в порядке? — осведомилась Джолин, осторожно исследуя поставленный перед ней стейк.

— В полном. — Я улыбнулась самой сияющей, влюбленной улыбкой, словно желая сказать: «Я счастливее, чем вы можете себе представить».

Если уж Николь Кидман сумела выглядеть неотразимой, разводясь с Томом Крузом, я вполне способна мужественно улыбаться даже после нескольких неотвеченных звонков. Но это, знаете ли, нелегко. В тот день я поняла, что актрисы вроде Николь действительно заслуживают всей этой бесплатной одежды. Согласитесь: выглядеть безмятежно счастливой, когда вся кровь в ваших жилах обращается в слезы, — это чрезвычайно сложная задача. Вот что: по-моему, Николь достойна не «Оскара». Она заслуживает Нобелевской премии.

— Почему он не хочет с тобой разговаривать? — поинтересовалась Лара.

Мне стало плохо. Что это? Неужели М.Э. блокирует все мои звонки, или Зак охладел ко мне?

Я постаралась отогнать сомнения. О чем только я думаю? Зак обожает меня, иначе с чего ему дарить мне такое чудесное колье? Нет, объяснение тут самое простое: М.Э. не передает ему, что я звонила.

— Это не он, — пояснила я, растягивая губы еще шире. — Это его ассистентка. Считает своим долгом грудью защищать шефа. Профессионалка. Что поделать.

И прежде чем успела сказать еще что-то, с другого конца ресторана раздался вопль Джулии:

— Привет, девочки! Соскучились по мне?

Она шла к нам, здороваясь налево и направо и помахивая рукой каждому столику. Джулия знает в Нью-Йорке всех, абсолютно всех.

Сегодняшний вид Джулии можно было описать двумя словами: «ходячий сейф». Она бессовестно размахивала несколькими сумками от «Ван Клиф и Арпелс». На указательном пальце сверкало золотое кольцо в форме розы, усыпанной гранатами, в ушах раскачивались новые золотые обручи, на руке красовался браслет из платины с изумрудами.

— Подарки! — объявила Джулия, плюхнувшись на банкетку и роняя свои трофеи. Отдышавшись, она раздала нам крохотные сумочки. Внутри каждой лежало усыпанное бриллиантами сердечко — точно такое, как висело у нее на шее.

— Джулия, ты не должна! — ахнула я вполне искренне, хотя втайне молилась, чтобы подруга проигнорировала мои протесты. Я обожаю бриллианты: они повышают настроение каждой девушке, особенно если у нее не слишком хорошо на душе.

— О, не волнуйся, солнышко, они достались мне почти бесплатно, — утешила меня Джулия. — Я хотела отпраздновать любовь, поэтому и купила нам всем сердечки — Торжествующий взгляд мог означать только одно: недавний успешный шопинг явно незаконного рода.

— Джулия, ты опять воровала вещи, верно? — уличила ее Лара.

— Почти, — выдохнула та и, осторожно оглянувшись, прошептала: — Я только что была на студийной распродаже у «Ван Клифа», Uber-tiber[38]закрытой, только для любимых клиентов, куда почти никого никогда не приглашают. Я раздобыла столько дешевых штучек, что вы просто не поверите. Эти сердечки мне фактически подарили.

Лара превратилась в соляной столп. Похоже, она вошла в режим мегахандры. Подобное случается с Ларой ежедневно.

— Но это я их любимый личный клиент, — выдавила она тихим, очень напряженным голосом. — Ладно, с меня хватит, я ухожу.

Отшвырнув салфетку, она схватила телефон и, взбешенная, вылетела из ресторана.

Должно быть, она была tres травмирована, потому что забыла свою сумочку с монограммой от Келли, сумочку, которую ждала больше четырех с половиной лет по списку «Гермеса». Бедняжка Лара! Некоторые девушки не в силах перенести безжалостной иерархии распродаж образчиков. То есть это очень уж тонкая политика, поэтому иногда хочется, чтобы пришла Кондолиза Райе и все раз-рулйла.

— Черт! Теперь жди Приступа Стыда. Я иду за ней, — вздохнула Джолин, собирая вещи уходя, она сказала мне: — Мой водитель заедет за тобой завтра, в 6.45. Не опаздывай и не забудь узнать, какую сумочку хочет мать Зака.

— Что ж, одни попадают на распродажи «Шанель», а другие — на распродажи бриллиантов. Как карта ляжет, — заметила Джулия, впрочем, безмерно собой довольная. — Бедняжка Лара! Ей давно необходимо пересмотреть свою систему ценностей. То есть кто-то по-настоящему добрый обязан объяснить ей, что если она не поостережется, то непременно станет одной из самых больших двадцатичетырехлетних пустышек на Парк-авеню. Просто сердце разрывается.

Искренность Джулии по отношению к лучшим подругам весьма мила и забавна, но, к счастью для нее, я не сплетница, иначе большинство ее лучших подруг недолго оставались бы таковыми.

Неожиданно Джулия стала серьезной и необычно торжественной, после чего заявила, что должна сообщить мне нечто не слишком приятное:

— Чарли вернулся в ЛА, я, разумеется, вне себя, но настояла, чтобы он присылал мне цветы раз в неделю, и Чарли сразу согласился.

— Как мило! — воскликнула я.

Джулкя, очевидно, сумела обвести Чарли вокруг пальца и заставила плясать под свою дудку, хотя они знакомы лишь несколько недель. Последовала многозначительная пауза, и Джулия бросила на меня суровый взгляд.

— В чем проблема? — поинтересовалась я.

— Тут нет проблем, потому что именно так должен вести себя мужчина, — провозгласила Джулия, но тут же понизила голос до шепота: — А вот твой ведет себя недостойно. И ранит тебя в самое сердце.

Как Джулия это пронюхала, если официально я Безумно Счастлива? Представить не могу.

— Взгляни на себя, ты совершенно ана. В обычной ситуации это было бы лучшим комплиментом, который я могла бы сделать любой девушке, но в данном случае это уж слишком.

Я не верила своим ушам. Весь Манхэттен давно пришел к консенсусу: девушка не может быть слишком богатой или слишком ана. Но я утаила от Джулии причину внезапной потери веса. Когда мы с Заком виделись в последний раз, на вечеринке по случаю помолвки, он упомянул, что на следующий день уезжает в Филадельфию снимать очередную кампанию. А назавтра Джолин встретила его в «Бунгало-8» на Двадцать седьмой улице. Услышав об этом, я, клянусь, сбросила семь фунтов. Почему он сказал, что уезжает, а сам остался? Кроме того, в моей анорексии сыграла роль и традиция: девушка, так безумно влюбленная, как я, не может смотреть на еду. И все же Джулия беспощадно продолжала:

— Ты не должна выходить за него. Представь себе, как это будет: ты зачахнешь от тревоги. А ведь предполагается, что во время помолвки ты должна быть счастливой и спокойной.