— Можно посетить кабину пилотов? — Спросила та, когда Адель с помощью Саманьи катили по салону тележку и раздавали касалетки с едой.

— Не думаю, что это хорошая идея... — Начала отвечать Адель, но Саманья ее перебила:

— Если будете отвлекать пилотов от работы, то мы разобьемся!

Она сказала это громко, четко, без улыбки, но шутя, а пассажиры такое высказывание шуткой не считали. Майя, видимо, тоже не оценила — опустила голову и недовольно что-то пробурчала.

Адель лишь улыбнулась Саманье, радуясь тому, что та четко дала понять, что не следует лезть к пилотам. Ну о каком посещении кокпита может идти речь? Это место неприкосновенно и посторонним вход воспрещен. Если ты не член экипажа, то в воздухе лучше забыть о посещении кабины пилотов.

— Ваша курица, мистер Хоффман, — Адель с радостью поставила перед старичком теплую касалетку и подала приборы, обмотанные салфеткой, — приятного аппетита.

— Спасибо, милая Адель, — он явно засмущался, что она проявляет к нему больше заботы и внимания.

Адель поймала себя на мысли, что ей хочется заботится о нем. Он выглядел истощенным, слишком худым: бугристая кожа покрывала худощавое тело и мистер Хоффман в какой-то степени напоминал черепаху. Адель была уверена, что он добрый человек, молчаливый и покладистый, поэтому много страдает. А еще он пережил смерть жены, что явно поспособствовало потере его веса.

Катив тележку по проходу, они с Саманьей раздавали еду в своих салонах и параллельно наблюдали за пассажирам. Пьер и Амелия Дюссо — молодожены, которым Адель запретила сидеть друг с другом, открыли двери в своих кабинах и общались друг с другом визуально.

— Да пусть сидят вместе, — возмутилась Саманья, — это их личное дело.

— Не мною писаны правила, — Адель себя даже не узнавала, но хотелось, чтобы на борту был идеальный порядок.

— Ты зануда, — выдохнула Саманья и улыбнулась, — но ты мне все равно нравишься.

— Лучше я, чем Эмма, — засмеялась Адель и привлекла внимание еще одного пассажира, лицо которого помнила отчетливо — он был жителем восточной страны, мусульманин. К тому же заказал именно халяльную еду, что доказывало ее догадки. Да и далеко ходить не надо, чтобы определить национальность по внешнему виду: загорелая кожа, черные волосы, густые сросшиеся на переносице брови и длинные ресницы о которых мечтает любая девушка. Если парень обладатель таких ресниц, то либо он гей, либо житель стран Востока или Африки, возможно, Египта или Ирана.

— Ваш ужин, — она поставила касалетку на его столик, обратив внимание на то, что он явно ничего не открывал из напитков в мини баре, столик был пуст. Другие пассажиры испробовали все, что там имелось. Даже мистер Хоффман открыл бутылку с водой, — вам принести дополнительный плед?

— Нет, — мужчина ответил однозначно, и Адель лишь улыбнулась.

Немногословен, но может им запрещено общаться с чужими женщинами. Хотя, на Мальте она знала много мусульман и все они были улыбчивыми и очень даже общительными. Но все люди разные.

— Приятного аппетита, — они с Саманьей покатили тележку дальше, лишь окинув взглядом соседнее место — последнее в ее салоне, дальше начинались пассажиры Саманьи. На том самом месте сидела женщина средних лет. Изысканная и утонченная, одета по последней моде. Даже можно было сказать, что она любила экстравагантные вещи — шляпка цвета бирюзы была повешена на крючок, чем женщина была недовольна:

— Милочка, — она позвала Адель рукой, — почему в моей кабинке нет места таким вещам как шляпка? Куда по-вашему я должна ее положить?

Даже Саманья оторвалась от подачи касалеток и перевела удивленный взгляд на эту даму.

Адель не нашла сразу, что ответить, захотелось надеть эту шляпу ей на голову, но она сдержалась:

— Стюардессы не прибивают крючки в кабинках, мадам. Наша работа...

— Ах, да, — высокомерно произнесла та, — ваша работа обслуживать нас!

— Аврора! — Тут же раздался мужской голос в соседней кабинке, которая уже считалась территорией Саманьи. Она как раз подавала еду этому мужчине, при этом он улыбался и сказал «спасибо».

— А что! — Воскликнула та и даже приподнялась, чтобы увидеть мужа, — мало того, что они нас разделили, так еще и лишней полки нет для шляпки! Я напишу жалобу в вашу компанию!

— Пишите, — спокойно произнесла Адель, вспомнив Марко. Вот он, тот самый первый случай, когда твою работу приравнивают к рабской обслуге, — они будут рады с вами пообщаться и принять все к сведению. Может даже прибьют специальные гвозди для шляпок.

Она натянуто улыбнулась и дала понять Саманье, чтобы она катила тележку дальше.

— Хамка! — Крикнула в след стюардессе женщина, чье имя было Аврора.

Как только Адель прошла мимо ее мужа, он виновато улыбнулся и произнес:

— Прошу ее простить, моя жена очень вспыльчивая...

— Что ты с ней разговариваешь?! — Тут же послышалось сзади, — Прекрати немедленно улыбаться персоналу!

Муж тут же начал открывать касалетку и все его внимание привлекла теперь еда.

С этой дамочкой у Адель будут проблемы, она не сомневалась. Возможно, та напишет жалобу и на нее. А потом придется разгребать массу незаконных обвинений.

Хуже орущей Авроры могла быть только хозяйка собаки, потому что собака лежала и пока не доставляла хлопот. А вот хозяйка даже вышла из своей кабинки, чтобы проконтролировать процесс кормления. Тележка застопорилась, пассажиры, которые сидели дальше и ждали ужин, вынуждены были слушать о том, чем один корм отличается от другого:

— Я прошу вас принести моей Жозефине тарелку. Она ест только из посуды!

— Из фарфоровой? — Недовольно закатила глаза Саманья, — какой она предпочитает фарфор?

Женщина открыла рот от возмущения, но прибежавшая на крики Тора, остановила этот беспредел. Она принесла тарелку, которая была далеко не фарфоровая. Но Тора так красиво расписала то, что в Англии во дворце королевские собаки едят именно из английского пластика, что хозяйка собаки поверила.

Дамочка еще тот надзиратель — она контролировала весь процесс поедания Жозефиной ужина. Адель гипнотизировала собаку, понимая, что у некоторых животных жизнь гораздо лучше, чем у людей.

Дальше раздача еды пошла быстрее. Хотелось успеть накормить всех прежде, чем самолет приземлится в Осло. Кстати, где их опять ждет ужин, но уже в изысканном ресторане.

Два с половиной часа пролетели как самолет «Charlemagne» от Люксембурга до Осло — быстро, временами с небольшой турбулентностью. Пока бортпроводники кормили требовательных пассажиров, Адель молилась, чтобы турбулентность не стала сильнее и капитан не отдал приказ, чтобы прекратить раздавать ужин и сесть по своим местам.

Им повезло.

— Махнемся пассажирами? — Произнесла Эмма Кевину, поправив очки на переносице. Это единственные пять минут, когда группа бортпроводников собралась в одном месте — на кухне.