― О боже, любимый! ― промурлыкала Вика. ― Я мечтала попасть на этот спектакль!

Она кинулась ему на шею и крепко поцеловала в губы.

Пока Вика собиралась в своей комнате, Давид ждал ее в гостиной. Он выглядел вполне спокойным, но внутри разгорался пожарище.

«Спасибо, спасибо тебе огромное! Я так люблю тебя! Ты такой заботливый» ― вспомнил он слова Вики и, сжав руки в кулак, тихо процедил:

― Дрянь!

Он встал с дивана, подошел к окну и, сунув руки в карманы пиджака, задумался:

«Эта сука три месяца корчила из себя не пойми кого! Она думает, что обвела меня вокруг пальца? Обманула Давида Гирияна? ― Он стукнул кулаком по подоконнику. ― А ведь я действительно хотел дать ей шанс…»

С самой первой встречи Вика застряла в его голове, как заноза под кожей. Он ни о чем не мог думать, кроме зеленоглазой блондинки. Хрупкой, нежной, совсем не похожей на других девушек из борделя Вахо.

Только одна мысль крутилась в голове: «Забрать ее к себе, чтобы никому не досталась».

Давид наивно верил, что своей заботой и вниманием сможет добиться, чтобы Вика его полюбила. Честно, по-настоящему.

Как любила своего женишка.

Давиду была известна ее предыстория. Прежде, чем забрать ее у Вахо, он навел справки и узнал, что Вику похитили незадолго до свадьбы.

Однажды он задал ей вопрос:

― Ты до сих пор любишь его?

И она ответила:

― Знаешь, когда он сделал мне предложение, я не сразу его приняла. Долго не могла понять: а хочу ли я связывать свою жизнь с этим человеком? Ведь если б любила по-настоящему, всем сердцем, то, наверное, не раздумывая ответила «да».

Потом она говорила, что чувства к Давиду с каждым днем становятся сильнее, что прежде она ничего подобного не испытывала к мужчинам, и бесконечно благодарила, что оказалась в его доме.

И Давид ей почти поверил.

Но с помощью камеры, установленной в потолочном светильнике в ее комнате, он понял, что Вика лгала.

Каждый день, каждый божий день она рыдала в подушку, и во сне часто произносила одно и то же имя «Рома».

Если б не эта камера, то Давид бы и правда поверил в ее чувства. И в то, что она не пыталась сбежать в первую же ночь в его доме.

В тот вечер он не был ни на какой важной встрече. Догадывался, что она попытается сбежать, учитывая, сколько делала попыток в борделе.

Он сидел в машине неподалеку от дома, и, глядя в экран своего мобильника, наблюдал, как она делала веревку из простыни.

В тот раз он ее простил. Понадеялся, что Вика скоро освоится в его доме, ей понравится, и у нее больше не будет мысли от него сбежать.

«Воздухом она хотела подышать? ― ухмыльнулся Давид. ― Ах как хорошо играла и тогда, и все это время… Тварь!»

На протяжении трех месяцев Давид еле сдерживал себя. Иногда был готов убить Вику за то, что эта фальшивка всего лишь пыталась втереться в его доверие.

А когда все же срывался, то делал вид, что ему не нравилось что-нибудь в ее образе. Он не хотел выдавать себя. Ждал: вот-вот Виктория забудет своего жениха и будет принадлежать ему целиком.

И не только телом, но и мыслями тоже.

Ему нравилось, как она играла любящую женщину, он наблюдал, как красиво она врала.

Давид долго оттягивал этот момент. Потому что как только это случится, а он уверен, это случится сегодня, то игра будет по его правилам. Жестким и беспощадным.

«То, каким ласковым я был с тобой, останется лишь в твоих воспоминаниях», ― вздохнул он, и подал руку Вике, спускающейся с лестницы.

На ней было белое платье, черные полусапожки на каблуке, на плечи накинут норковый черный полушубок.

― Великолепно выглядишь, дорогая, ― улыбнулся Давид, и про себя добавил.

«Под стать тому, чтобы, наконец, поставить точку в этой фальшивой истории!»

Вика знала: рано или поздно Давид отвезет ее в театр. Не зря же она столько времени намекала, что, когда жила в Москве, очень любила подобные выходы.

Хотя на самом деле терпеть не могла театральные постановки. Ее все время клонило там в сон.

Конечно, она понимала, что сегодня вечером будет усиленная охрана, наверняка они с Давидом будут сидеть в каком-то уединенном месте, партере, или ВИП-ложе, где не будет других зрителей, чтобы она не смогла попросить помощи.

Но то, что постановка будет в камерном театре, а зрителями будут только они с Давидом, Вика и подумать не могла.

― Ай! ― взвизгнула Вика, нарочно пролив на себя кофе.

― Милая, ты обожглась? ― обеспокоенно спросил Давид.

― Нет дорогой, все в порядке. Кофе был еле теплый. А вот пятно затереть мне бы не помешало.

И правда, на ее белом платье в зоне декольте расцвело коричневое пятно.

Давид повернулся к охраннику, стоявшему у входа в зал:

― Рустам! Проводи Викторию в туалет.

Вика, понимая, что час настал, занервничала.

Она понятия не имела, как быть дальше. Как назло, в темных коридорах театра не было ни души. Словно так было изначально и задумано Давидом.

И вряд ли в туалете имелись окна…

«Я не могу упустить свой шанс, не могу! Я должна что-то придумать!»

Вика нервно кусала губы и постоянно косилась на охранника, шедшего рядом.

и была лестница вниз, а там до выхода рукой подать.

«Господи, есть ли здесь кто живой? Где администратор, где охранники, где гардеробщица, в конце-то концов?!»

Единственный шанс сбежать ― сделать так, чтобы охранник отвлекся.

И Вика быстро догадалась, как это сделать.

Нарочно подвернув ногу, она буквально скатилась на несколько ступенек и, схватившись за лодыжку, поморщилась.

― Как больно! Ой, не могу, кажется, вывих, ― простонала Вика и подняла взгляд на растерянного охранника. ― Ну что ты стоишь, приведи кого-нибудь скорее, мне нужен врач! Зови Давида!

Сработало!

Охранник метнулся в сторону зала, а Вика пулей со всех ног побежала к выходу из театра.

***

Давид сидел в темном зале и задумчиво смотрел на Викину чашку.

«Вот так, значит, да? Какая неаккуратная… Ай-ай-ай…» ― ухмыльнулся он и, резко изменившись в лице, сжал кулаки.

Он хорошо понимал, зачем Вика устроила весь это спектакль с пролитым кофе.