утратят материальность, все, что останется сделать Тоши, это отнести каменный диск на крышу, где он привяжет его к мотыльку. Оттуда он мог увезти его в любую точку Камигавы.

Спустя полчаса размеренной, нервной работы, осталась лишь дюжина гражданских и горстка солдат для переправки. Тоши дал сигнал следующей группе из восьми человек подойти к нему, но Нагао и Серебряная-Лапа остановили его.

- Капитан Серебряная-Лапа останется с остальными в Дзюкай, - сказал Нагао. – Но мне с моими людьми нужно вернуться в Эйгандзё.

Тоши покачал головой. – Я тебе не рикша, Капитан. А если рикша, но мне пока никто за перевозку не платил. Я согласился переправить вас в безопасное место, и переправлю. Куда вы пойдете после этого, меня не касается.

Нагао налился краской. – Я капитан армии Даймё, - вспыхнул он. – Моя страна воюет, а я сидел здесь, беспомощный, в осаде. Ты понимаешь, что такое долг, приятель? Обязательства?

Тоши сделал вдох, чтобы ответить, но Кику заговорила первой. – Идут, - сказала она. Она небрежно вдохнула аромат камелии на плече и достала свой метательный топор фуецу.

Низкий, охваченный паникой шепот поднялся у дальней стены комнаты. Там уже появилось три черные челюсти, кусающие пустой воздух, целенаправленно двигаясь к оставшимся выжившим.

Серебряная-Лапа и Нагао быстро бросились через комнату и встали между людьми и растущей стаей голодных пастей. Их уже было больше сотни, и каждую секунду появлялись новые. Офицеры указали другим солдатам, и те отважно выстроились в шеренгу, разделившую комнату пополам.

Один из воинов вскрикнул, когда одна из челюстей впилась в его руку, державшую меч. С нечеловеческой точностью, Серебряная-Лапа разрубил челюсти пополам сзади, остановив лезвие своего меча в волоске от укушенной кожи солдата. Разделенные, верхний и нижний ряды зубов упрямо пытались вонзиться в свою пищу, пока не растаяли в клубе дыма. В ответ, другие пасти повернулись в сторону окровавленного человека и поплыли к нему.

Под четким руководством Серебряной-Лапы и Нагао, солдаты осторожно отражали и избегали летающих челюстей, перебравшись в свободную часть комнаты. Мысль не провоцировать больше Всепоглощающего Óни Хаоса была хорошей, но Тоши боялся, что эта мысль возникла слишком поздно. Демонический дух нанес удар, и теперь запах крови, казалось, подсказывал ему, где он сможет найти добычу. Дальний угол комнаты вскоре заполнился голодными пастями, шипящими и жужжащими, подобно рою озлобленных пчел.

Выживший человек в мантии академии подошел и схватил Тоши за руку. – Ну же, чего ты ждешь? Уведи нас отсюда.

Тоши стряхнул его руку. – Погоди, - сказал он. – Постарайся успокоиться. Оно не причинило пока серьезного вреда, и не причинит, если мы все будем вести себя тихо.

Ученик отошел, его глаза были все еще распахнуты и наполнены ужасом. Кику поравнялась с Тоши.

- Откуда ты это знаешь? – прошептала она.

- Не знаю, - прошептал он в ответ. – Но я думаю, что единственная причина, по которой они продержались здесь так долго, в том, что с ними здесь была эта штука. – Он указал на Похищенную. – Думаю, óни Хидецугу боится ее.

Кику и Тоши наблюдали вместе, как облако пастей поднялось к потолку. Некоторые из них повернулись в сторону Похищенной. Медленно, угрожающе, они начали лететь к каменному диску.

- Уже нет, - сказала Кику.

Серебряная-Лапа возник перед Тоши, снова испугав очимушу. Ему следовало запомнить, как лисы делали этот фокус без благословений верховных мёдзин.

- Бери столько, сколько сможешь и иди, - сказал лисий капитан. – Мы прикроем ваше отступление.

Тоши взглянул Серебряной-Лапе в глаза. – Не пойдет, - сказал он. – Любой, кто не переправится за этот раз, будет мертв к тому времени, как я вернусь.

- Мы готовы принести эту жертву.

- Но я не готов. Если эта комната будет захвачена óни, я не смогу вытащить отсюда эту штуку. – Пока они говорили, ненасытные челюсти демона кружили над диском, пробуя и кусая воздух вокруг него.

Тоши за последнее время провел больше времени с кицунэ, чем когда-либо прежде, поэтому он уже научился распознавать непроницаемые выражения их лиц. Короткая морда Серебряной-Лапы поморщилась, и его глаза вспыхнули. Он был в ярости.

- Вор, - прорычал он. – Неужели твое сокровище ценнее собственной жизни? Ибо я зарежу тебя на месте, если ты сейчас же не выведешь этих людей в безопасное место.

- Тогда мы все умрем.

- Да будет так. Я не позволю тебе ставить неодушевленный предмет выше жизней моих подзащитных.

Кику шагнула вперед, вновь вдыхая аромат своего цветка. – Это решение принимать не тебе, кицунэ.

Одновременно растроганный и обеспокоенный неожиданным защитным движением Кику, Тоши обдумал свои варианты. Меч Серебряной-Лапы был обнажен, и Тоши бросил взгляд на его сверкающее лезвие. Он посмотрел на Кику, затем на кицунэ, и улыбнулся.

- Что если я предложу тебе третий вариант?

- Я выслушаю. Только быстро.

- Моему сокровищу и вашим людям угрожает одно и то же. Отойди в сторону, и я возьму на себе обе наши проблемы.

- Как ты это сделаешь?

Тоши провернул свою джитту. – Просто уведи всех своих людей назад … вот туда, подальше от диска и óни. Я уведу его оттуда

Серебряная-Лапа поразмыслил. – Мы можем помочь тебе.

- Мне не нужна ваша помощь. Мне нужно, чтобы вы наблюдали.

Внешне неубежденный, Серебряная-Лапа издал яростный звук, похожий на щелчок. Но повернулся и быстро отступил к шеренге солдат. В считанные мгновения, Серебряная-Лапа и Нагао увели своих людей и оставшихся выживших в наиболее безопасный угол комнаты.

Кику сунула метательный топор за пояс. – Удачи, Тоши.

- Спасибо.

- Нет, я серьезно. Если ты умрешь, у меня не будет отсюда выхода.

- О, ну, все равно спасибо. Полагаю, о поцелуе не может быть и речи?

Кику метнула в него сердитый взгляд и отошла к дальней стене.

Пасти óни заполнили свой край комнаты от пола до потолка и продолжали расширяться, увеличивая свое количество. Небольшое их облако теперь кружило вокруг Похищенной, хотя, до сих пор, ни один из ртов не осмелился вонзить в нее свои зубы.

Тоши сделал глубокий вдох. Он очистил разум от мыслей, представляя бескрайние просторы тьмы и пустоты, в которых царствовала его мёдзин. Он представил саму Мёдзин Объятий Ночи, какой он ее знал: белая, как кость маска в виде женского лица, окаймленная полотном из роскошной черной ткани. Черную завесу держала пара бестелесных рук, и вокруг нее кружили бледные призрачные ладони,