– Митто!

Дима повернул голову и тут же пожалел об этом: усики закрепленных на стоячем воротничке петлиц с серебристыми крылышками больно впились в шею. Форму ему выдали простую, без изысков и каких-либо других знаков различия, только вот чертов воротничок отчего-то оказался раздражающе тесен. Поначалу Дима пытался украдкой расстегивать его, чтобы не мешал, однако однажды попался в таком виде на глаза вахтенному офицеру статс-капитану Руннелю, за что был подвергнут суровому выговору, должностному взысканию и безжалостно отправлен на камбуз драить кастрюли при помощи речного песка, скудно замешенного с холодной водой. Ор стоял такой, что у Димы потом еще пару часов звенело в ушах.

– Вот ты где, – произнес запыхавшийся Эрдман. – Я тебя по всему кораблю ищу.

– У меня вахта… э-э-э… после второй час, – пожал плечами Дима.

– Через два часа, – терпеливо поправил его сурганец. – Пойдемте, вольноопределяющийся Шпитцен, ознакомлю вас с вверенным исторической родиной оружием.

Только поднявшись на борт дирижабля и немного пообщавшись с разговорчивым Эрдманом – вернее, болтал в основном Эрдман, а Дима внимательно слушал, иногда поддакивая и кивая, – он наконец-то стал понемногу понимать, почему его импровизированное рекрутирование прошло столь рутинно и буднично, без сучка без задоринки.

– Ты ведь из Южного Клондала, точно? – спросил тогда его новый напарник, помогая перехватить поудобнее выданную каптером скатку с форменной одеждой, чистым бельем и темно-коричневым колючим пледом.

– Почему так решил? – на всякий случай уточнил Дима.

– Ну, так откуда же еще? – удивленно переспросил Эрдман. – Шпитцен – очень распространенная сурганская фамилия, практически как…

Он на секунду задумался и, звонко, по-детски, засмеявшись, продолжил:

– Как Шпитцен! Или Юрген! На юге Клондала много этнических сурганцев живет, да хоть в том же Герхене наших даже больше, чем местных. За границу Пустошей до полусотни тысяч крестьян с семьями во времена Первой Смуты перебрались, да так там и остались навсегда. Язык почти все позабыли, но традиции еще помнят и Первого Кузнеца чтят, как и предки. Я по твоему произношению сразу догадался, что ты из тех мест. Верно?

– Ну, в общем, да…

– А я о чем? Ничего, друг Митто, – хлопнул его по плечу Эрдман, – скоро мы восстановим историческую справедливость, и все народы мира воссоединятся под знаменами Великого Сургана! Ну а герхенские сурганцы так вообще наши кровные братья. Их мы освободим от клондальских угнетателей в первую очередь, клянусь Великой Матерью.

От этих слов Диме почему-то вдруг сделалось немного тоскливо и неуютно.

Так Дмитрий Спицын, урожденный землянин, инженер-технолог и пилот-любитель, неожиданно для самого себя стал этническим сурганцем Митто Шпитценом, пусть и насквозь провинциальным – аж с самого Южного Клондала.

Они миновали жилой отсек – две расположенные по бокам от узкого, как в плацкартном вагоне, коридора комнатки, где отдыхали свободные от вахт младшие члены экипажа «Фальтсхеттельмарка». Коек или складных полок там не имелось: летуны спали на растянутых поперек помещения гамаках, которые в случае необходимости скатывались и убирались в подсобку, после чего жилой отсек превращался в столовую, а при необходимости – в операционную.

Орудийный отсек, наоборот, размещался у самых бортов и был разделен надвое продольными переборками, внутри которых конструкторы цеппелина оборудовали бункер для хранения боеприпасов. Такое расположение показалось Диме весьма разумным: в случае прямого попадания в борт снаряд противника, пробив тонкую обшивку, вполне мог застрять в переборке, предотвратив детонацию боекомплекта. Ну или в организме кого-нибудь из членов экипажа – тут уж как повезет. В обшивке орудийной палубы были предусмотрены амбразуры – довольно узкие горизонтальные щели, закрытые сейчас металлическими шторками. Вдоль корпуса на равных расстояниях друг от друга возвышались привинченные к полу палубы треноги, наверху каждой из которых крепился массивный пулемет с длинным стволом в дырчатом кожухе.

– Вот! – положив ладонь на один из них, с гордостью произнес Эрдман, – «Заг-Зольдер тридцать пять» производства мануфактуры «Заг Броун ун Зольдер Тангол Индустри». Машинка простая и надежная, как дубина.

Дима с интересом разглядывал пулемет. В стрелковом оружии он практически не разбирался: все его знания сводились лишь к тому, что он кое-как мог отличить пистолет от автомата, а пулемет он живьем видел лишь в далеком детстве, когда их вместе со школьным классом водили на экскурсию в краеведческий музей. Институтская военная кафедра и вовсе прошла как-то стороной: и на занятиях, и во время последовавших за ними месячных сборов в действующей учебной части новоиспеченных курсантов больше заботила весьма нетривиальная проблема – не уснуть прямо на месте после очередной полуночной попойки. Впрочем, автоматов армейские командиры не выдавали даже завзятым трезвенникам, предпочитая вооружать вчерашних студентов метлами, швабрами и лопатами.

– Ты – второй номер пулеметного расчета, – пустился в объяснения Эрдман, – наше с тобой место вот здесь. По сигналу тревоги твоя задача бежать сюда…

Эрдман, смешно изображая спортсмена-бегуна, приблизился к одной из видневшихся в центральной переборке дверок, открыл ее и продолжил:

– Хватаешь короб с пулеметной лентой и тащишь его к турели. Открываешь крышку ствольной коробки, вот так. Вставляешь сюда ленту. Оттягиваешь затворный механизм и осторожно, чтобы не перекосило, проталкиваешь патрон внутрь до щелчка. Плавно отпускаешь затвор, закрываешь крышку. Все понятно? Давай попробуй сам.

Аккуратно, чтобы ненароком чего-нибудь не сломать, Дима извлек из короба оказавшуюся неожиданно тяжелой ленту, тесно нашпигованную золотистыми патронами, похожими на плотно уложенные в консервную банку рядки аппетитных прибалтийских шпрот. Крышка пулемета поддалась далеко не с первой попытки – как выяснилось, для ее открывания нужно надавить на расположенную сбоку подпружиненную кнопку. Затворный механизм взводится тоже с заметным усилием – чтобы сжать тугую пружину, Диме пришлось упереться в обитый жестью рифленый пол палубы обеими ногами.

– При стрельбе за ствол голыми руками не хватайся, обожжешься, – посоветовал Эрдман.

– А воду сюда заливать не надо? – на всякий случай поинтересовался Дима и, встретив непонимающий взгляд пулеметчика, пояснил: – Охлаждение.

– А, ты, наверное, раньше с «Морранами» дело имел, – заулыбался Эрдман. – Это краймарское дерьмо. «Зольдер» – пулемет сурганский, а значит, самый лучший в мире. Ему дополнительное охлаждение без надобности, но ствол лучше все-таки не лапать.

В этот миг из закрепленного под подволоком орудийной палубы медного раструба донесся пронзительный рев, словно кто-то неудачно попытался заколоть здоровенного и очень свирепого быка.

– Вот же, вашу мать, общее построение! – с досадой выругался сурганец. – Давай, Митто, шевелись! Быстрее!