по-другому". Во время светлых полос жертва должна ходить на цыпочках, угадывать сама, что нужно, и исполнять, без того, чтобы её об этом просили. Круг подчинения замыкается.

Для жертвы последствия всей этой возни весьма печальны. Так как во время "love bombing" ее критическая способность была парализована, то единственное, что она усвоила, это то, что ее любили.

После отрезвляющей оплеухи, когда реально возникла возможность отвержения, жертва предпочитает принять условия перверзного, делает альтруистические движения (понять-простить-принять-повиниться). Чтобы "уговорить" себя на всегда унизительные условия продолжения отношений, жертва принимается идеализировать перверзного, занимается психологическими изысками, читает специализированную литературу, стараясь выяснить, где у перверзного травма, воображает, что уж она-то (жертва) утолит его боль (играет в психиатра). Так как ее психизм наводнен психизмом перверзного (личностные границы упразднены), то жертву также начинает кренить в сторону мегаломании, как способа психической защиты от реального положения униженности. Начинаются извиняющие фантазирования насчет того, что перверзный просто пал жертвой козней других злобных людей, а вместе с ними начинается восприятие себя самого как героя/колдуньи, которому/ой удастся "спасти" перверзного. Жертва, принимая свое подчиненное положение, угасает всё больше, с каждым разом становится всё депрессивнее. Перверзный же с каждым разом ведет себя всё более уверенно и беспардонно.

Перверзный убеждается в подчинении жертвы с помощью "контрольных выстрелов", когда жертве предъявляется более-менее завуалированное требование сделать нечто, что в нормальных условиях жертва бы делать не согласилась. Это могут быть сомнительные (для жертвы) сексуальные практики, компрометирующее поведение в профессиональной сфере, – все то, что может стать "little secret" между перверзным и его жертвой. Чаще всего жертва совершает все эти действия безотчетно. Она не понимает, что они означают, она не видит "ничего особенного".

С установлением отношений подчинения жертва сползает в состояние спутанности: не решается жаловаться и не знает, на что именно. Это состояние сходно с анестезией: жертва чувствует, что "в голове пустота", думать трудно. Происходит обеднение или упразднение способностей, склонностей, талантов, интересов. Постоянная усталость, очень трудно быть непосредственной. Чувство постоянного ношения маски. Спутанность ведет к напряженности, к стрессу. Чувство опустошенности, стирания личности. Страх перед тем, что ей нечего будет дать перверзному, и тот окончательно потеряет интерес. Критическая ревизия происшедшего внушает ужас и избегается даже на подсознательном уровне: очень страшно признать себя жертвой гротескного обмана, третьеразрядного розыгрыша; трудно поверить, что вы встретились с кем-то настолько жестоким, трудно представить такую степень отсутствия сострадания. Попытки найти внутреннюю логику событий. Когда найти ее не удается, особенно остро ощущается чувство бессилия.

Чувство бессилия рождает чувство стыда, жертва начинает обвинять себя в том, что она жертва. Ей кажется, что она попала в эту ситуацию из-за того, что что-то в ней не так, что она в чем-то виновата. Стресс, возникающий из-за стремления постоянно подстраиваться под настроения перверзного, становится хроническим: общая тревожность, мнительность, старание предугадать/предупредить, навязчивые мысли, нервное напряжение, настороженность. Жертва не понимает, что чем больше щедрости и благих намерений с ее стороны, тем больше возможностей у перверзного дестабилизировать её, играя во фрустрацию/гратификацию. К тому же, жертва не получает ни помощи, ни поддержки извне: как объяснить кому-то, что происходит на самом деле, если сама жертва сомневается в своих восприятиях и чувствах?

Ни о каком "мазохизме", "комплементарности" или "бессознательных выгодах" не может быть и речи. Клиницистами доказано, что люди, оказавшиеся в положении жертвы перверзных манипуляций, не демонстрируют никакого общего психологического профиля, не проявляли мазохистских тенденций до и не проявляют их после. И наоборот, универсальность реакций жертв на ситуацию перверзной агрессии доказывает ее объективное существование, – это реальная ситуация, а не "домыслы" жертв.»

«Физическая удаленность от агрессора в первое время приносит жертве чувство свободы. По прошествии шокового периода вновь появляется интерес к работе, хобби, любознательность по отношению к миру, людям и другие чувства, до сих пор блокированные зависимостью от агрессора.

Но попытки забыть чаще всего ведут к возникновению запоздалых психических или соматических расстройств, как если бы страдание жило в другом теле, а психика при этом была активной и недоступной влиянию агрессора. Даже если психика жертв кажется невредимой, сохраняются тревожность и беспокойство.

У других жертв развивается ряд симптомов, близких к посттравматическому стрессу. Кто-то становится агрессивен, как если бы подавленная во время жизни с агрессором агрессия вырвалась наружу. Воспоминания о прошлом каждый раз вызывают психосоматические проявления, эквивалентные страху. А также расстройство сна и чрезмерная бдительность. Все люди, хоть как-то напоминающие жертве ее агрессора, обращают ее в бегство.

Говорить о том, что жертва является пособницей агрессора, не имеет смысла, так как жертва, находясь под влиянием агрессора, психологически не может поступить иначе. Ее воля парализована.

Основная ошибка жертвы в том, что она была излишне доверчива, не обращала внимания на невербальные сообщения, содержащие в себе насилие. Не сумела расшифровать эти сообщения.

Жертвы страдают не только от своего положения, но и от стыда за то, что не сумели себя защитить.

Жертв извращенных людей отличает от мазохистов то, что когда им удается расстаться с агрессором, они чувствуют огромное облегчение. Они освобождены, поскольку страдание как таковое их не привлекает.

Если жертвы позволяют себе состоять в извращенных отношениях, иногда очень длительное время, то только потому, что они сами любят жизнь и хотят дать жизни другим, беря на себя непосильную задачу, надеясь, что с их помощью агрессор изменится. Взваливая на себя невыполнимую миссию по оживлению мертвецов, на самом деле они демонстрируют некоторую неуверенность в собственных силах. Их заботы отягощаются своего рода вызовом. Такие энтузиасты не отказываются от своей затеи, поскольку не могут представить, что ничего нельзя поделать и напрасно ждать каких-либо изменений.»

Практические советы для жертв (по Мари-Франс Иригуайан)

19

1. Победить в противостоянии с извращенным человеком невозможно. Самое большее, чего можно достичь – узнать что-то новое о себе самом.

2. Оставить свои идеалы абсолютной терпимости, и признать, что агрессор представляет угрозу, и нужно защищаться.

3. Если жертва не желает участвовать в игре, это вызывает у агрессора переизбыток насилия, который заставляет его совершать ошибки. В этот момент можно поймать его в его же ловушку.

4. Главное правило для тех, кого преследует агрессор, – перестать оправдываться. Искушение велико, так как речь извращенного человека лжива и неискренна. Любое оправдание заставит жертву увязнуть еще глубже. Все будет использовано против нее. Так что лучше молчать. Извращенные люди не могут себе представить, что можно не лгать.

5. Любое изменение поведения жертвы всегда вызывает всплеск агрессии и провокаций. Но жертве необходимо изменить стратегию и не бояться конфликта. Открытое противостояние –