Собравшись и выйдя из дому, я и споткнулась на входе о румынского нелегала, о котором меня предупреждал в смс-ке Паша и который так никуда и не делся с крыльца дома.

Вот только им оказался Марк, который спал сидя, привалившись плечом к стене дома. А рядом стояла початая бутылка алкоголя.

***

Должна признать, этим утром Марк вел себя странно.

От такого, как он, я ожидала, что он, как минимум, запрется вместе со мной в кабинке для переодевания. Или пройдется язвительными комментариями по моему внешнему виду в купальнике.

Он не сделал ничего из этого.

Пока я переодевалась, он умылся и почистил зубы купленными в супермаркете принадлежностями в туалете на берегу, который своей чистотой мог дать фору даже домашним, а после сходил в таверну через дорогу и принес кофе в больших пластиковых стаканах и контейнеры с завтраком.

И все это молча. Без намеков о том, чтобы повторить вчерашнее. Без раздевающего взгляда и кривой ухмылки на губах.

— Фраппе, — только и сказал он. — Один с сахаром и молоком, второй без всего этого. Не знал, какой ты пьешь.

Что такое фраппе я уже знала, вчера меня им угощал Тадеуш. Выбрала то, что с сахаром и молоком.

Марк вернулся из таверны в тот миг, когда я как раз собиралась расплатиться с мальчиком на пляже за шезлонги, но Марк одним жестом велел спрятать деньги и сам бросил пареньку пару слов на греческом.

Пацан сразу скис. Рассчитывал на десять евро, в итоге за два шезлонга, столик и зонт получил не по тарифу для туристов, а как для своих. Все пляжи на Кипре городские, даже элитные отели не обладают своими личными пляжами, а гости все одинаковы и платят только стандартный тариф на пляже за пользование шезлонгами.

В контейнерах оказались любимые киприотами «мезе» — я уже знала, что это закуски и аперитивы. Сбрызнутые оливковым маслом поджаренные лепешки были еще горячими. Крупные кристаллы соли медленно таяли в масле от жара раскаленных на гриле лепешек.

— Что это за специя? — спросила я. — Она везде. В греческом салате, на пиите, на соусах.

— Орегано, и его действительно не добавляют только в десерты, — ответил Марк. — Кажется, это душица по-русски.

Я обмакнула лепешку в белый сливочный соус. Зажмурилась, когда почувствовала переплетения остроты чеснока, свежести огурца и мяты.

— А это?

— Садзыки. Его по-разному произносят, я предпочитаю этот вариант. Краеугольный камень греческой кухни.

Ткнула пальцем в розоватую икру с долькой лимона и присыпанной орегано сверху.

— А это?

— Тарамосалада.

— А это баклажанная икра?

— Мелидзаносалада, да.

Глоток холодного сладкого кофе и во рту просто взрыв вкусов. Гастрономический оргазм. Не сдержала стона. Не сдержалась, облизала пальцы от масла и соли. Вдохнула полной грудью терпкий запах моря.

Со стороны Марка никакой реакции.

Может быть, ему просто плохо после вчерашнего? Может быть, действительно не стоило тащить его на пляж, а лучше было дать выспаться?

Марк ест молча. Солнечные очки он так и не снял. Не вижу его глаз и не могу знать, куда он смотрит, но если мои ощущения меня не обманывают, то вряд ли на меня. Вчера я физически ощущала его взгляд на своей коже. Сегодня — этого нет.

Моя интуиция подсказывает мне, что что-то случилось этой ночью, за что Марку стыдно. Или неловко. На ум приходит только то, как он ласкал меня прошлой ночью.

Но ведь Марк, в отличие от меня, не такой скромник. Неужели просто раскаивается в том, что сделал вчера? А если я скажу, что по шкале от одного до десяти это был мой лучший оргазм, его попустит или так я сделаю только хуже?

Но вместо этого я говорю:

— Пойду купаться.

Через дорогу у входа в супермаркет, где Марк купил зубную щетку, на ветру качались и надувные круги, и матрасы. Так что купить плавки не проблема, если вопрос только в этом. Было бы желание.

Но вот желания, судя по всему, как раз и нет. Марк из самолета не преминул бы присоединиться и потискать меня в воде.

Непривычный хмурый Марк этим утром уделял больше внимания соусам, чем мне.

Марк

Вы не подумайте, что в том, каким мерзавцем я стал, виновата одна только измена на собственной свадьбе. Ее вина только в том, что после меня «перемкнуло» на невестах.

И до своего решения остепениться я святошей не был и менял женщин, как перчатки, встречаясь с ними разом или по отдельности, не испытывая раскаяний совести за то, что они знать не знали друг о друге.

Моя будущая жена была одной из таких.

А карма она такая. Прилетает бумерангом, когда меньше всего ждешь, и проходит по тебе товарным составом, размазывая по рельсам жизни.

Это не было любовью с первого взгляда, которая поразила меня прямо в сердце, отчего я пал перед ней на колени, ослепленный ее красотой и рыдая от умиления. Довольно долгое время я не отказался от того образа жизни, который вел, и успешно продолжал трахаться на стороне.

Но потом все закончилось.

Впервые я понял, что крупно влип, когда на новогоднем корпоративе отказался от глубокого минета в подсобке, предпочтя стажорке и ее тренированной глотке медленные танцы с будущей женой. Представляете? Я даже не был пьян.

Просто не мог выпустить эту женщину из своих рук. Именно той ночью вместо того, чтобы разойтись как в море корабли, скользя вместе с ней под заунывные песни о любви, я окончательно избавился от иллюзии, что, чем больше ночей я буду проводить с одной женщиной, тем скорее она мне наскучит.

Оказалось, что много ночей и не надо. Достаточно после первой просто решиться повторить еще раз с одной и той же женщиной. Это уже путь к поражению. А если за второй следует другая и утром по-прежнему хочется брать ее снова и снова, то лучшее, что можно сделать, если не хочешь увязнуть в отношениях по горло, — это бежать, мужик. Прямо сейчас.

Зачем так носиться с собственной свободой, спросите вы? После своей незабываемой свадебной церемонии я знал, как минимум, несколько ответов на этот вопрос. И твердо верил в их истинность.

Но теперь, когда я сижу на берегу и гляжу на море, которое искрит до рези в глазах, я не могу вспомнить ни один разумный аргумент в пользу того, почему одиноким волком быть все-таки лучше.

Как хитро устроена человеческая память. И как однообразно устроен мужской организм.

В золотистых волнах мелькает Вера. Она взвизгнула, когда волна брызгами обдала ей бедра, и задержала дыхание, когда прохладная вода коснулась талии.

Будь Вера первой такой женщиной на моем пути, я был бы рад верить в обманчивую мысль, что как только пересплю с ней, она сразу же станет мне неинтересна.