Урта мгновенно узнал корабль: узкие недобрые глаза, нарисованные на носу, резная фигура Госпожи Леса северян, Миеликки, богини – покровительницы судна, развернутой лицом к палубе, ее длинные спутанные пряди словно летели по ветру. На борту щиты – с разными девизами. Десять весел на обращенном к земле борту нежно гладят воду. Низкий, стройный, красивый корабль. Корабль из иного века.

Арго.

Урта встретил взгляд Ясона, большого чернобородого человека, стоявшего в черном плаще и греческом медном шлеме перед грозной лесной богиней. Но Ясон, казалось, не замечал его. Женщина на носу, в плаще, блестевшем золотыми и алыми нашивками под спадающими свободным потоком каштановыми волосами, выкрикнула что-то на своем языке. Снова ударил барабан, весла поднялись и опустились.

Урта узнал Ниив, северную колдунью, которая всю дорогу в Дельфы дразнила Мерлина, пытаясь очаровать.

«Кто там еще на Арго», – задумался Урта. Кто еще из этих его «аргонавтов»? Двадцать гребцов, по десять на каждом борту, – значит, Ясону наверняка пришлось вербовать по пути новых. Там ли тот великан-дак, Рубобост? Со своим конем Рувио, способным в одиночку тащить волоком корабль? А может, и Мерлин сидит на одной из скамей – молодой парень, обращающийся с чарами, как Урта с оружием: с отточенной, сдержанной уверенностью? Мерлин, человек без возраста, сохраняющий юность, отказываясь использовать волшебный дар. Мерлин, почуявший что-то в Урте из Альбы, так же как сам верховный вождь почуял, какую роль в его жизни и судьбе сыграет немытый, заеденный вшами человечек, очутившийся – сколько же лет тому назад – на зимовке в одной палатке с Уртой и его утэнами.

С борта дивного корабля послышался вдруг птичий крик Ниив. Ее звонкий голос эхом разлетелся в невысоких меловых берегах. Урту пронизал озноб, волоски на затылке встали дыбом. Заметила она его? Или колдунья в забытьи? Душа покинула тело и нащупывает путь? Так, как в тот раз, когда Ниив сумела провести Арго в узкое, богатое мелями русло великой реки Рейн?

Блестя щитами по бортам, под грозным взглядом богини-покровительницы, корабль греков скрылся в тумане, уходя обратно в серое море, за тихий пролив.

Только теперь Урта услышал, что Манандун настойчиво окликает его. Старый воин побледнел от злости. Кажется, сообразил Урта, я грезил наяву.

– Это же Арго! – твердил рыжебородый Манандун. – Наш корабль! Наш старый корабль… почему мы не пошли за ним?

Оказывается, Манандун несколько раз окликал гребцов. Урта ничего не слышал. Моряки из прибрежного селения угрюмо молчали, и только один проговорил:

– Я уже видал такие корабли. Они из старого мира: корабли-призраки. Их посылает Рассекающий, чтобы заманить нас к гибели.

– Чушь, – фыркнул Манандун. – Никакой не призрак. А если и призрак, нам уже случалось плавать на нем. Там наши друзья.

Послышались презрительные смешки.

– Что-то они вас не признали! – выкрикнул кто-то из местных.

Манандун не слушал. Он обращался к Урте:

– Если отчалить сейчас же, мы еще можем найти их по бою барабана. Раз Ясон возвращается на Альбу, значит, ищет тебя. Других дел у него там нет, верно?

– Есть еще его второй сын. Мальчика называют Маленький Сновидец. Помнишь, что сказал ему Мерлин? Пророчество Аркамонского оракула. Сын Ясона скрыт «между двух омываемых морем стен».

– Остров, – заключил Манандун. – Омываемые морем стены – это остров. Но какой? Мы-то знаем, Урта: наш остров не единственный в мире.

– Это так. Однако Арго идет на запад.

Манандум не сдавался:

– Тогда за ним!

Но хозяева побережья, малый род клана атребатов, и думать не хотели, чтобы выйти в море.

Урта мрачно побрел по затянутому туманом берегу обратно в поселок.

Вскоре, однако, сквозь туман донесся грохот колес двуконной колесницы, подгоняемой отчаянными воплями двух восторженный молодых глоток. Урта медленно поднялся на ноги, прислушиваясь к стуку колес, свисту кнута, жалобному ржанию коней. Любопытство заставило его взобраться на вершину утеса. Его утэны, Манандун и Катабах, встали рядом, напрягая острое зрение и чуткий слух, тыча пальцами в сторону невидимой в тумане колесницы.

– Знакомые голоса, – пробормотал Катабах. – Где я их слышал?

Туман насквозь промочил его рыжую бороду и капал с острых кончиков усов.

– И я их помню, – крикнула снизу, из загона, Уланна. – Это парочка из нашего времени, из века Арго. Кимбры. Они отправились в Дельфы с Ясоном, после того как мы откололись от его отряда.

Урта тоже узнал голоса:

– Верно. Конан и Гвирион. Непослушные сыновья сияющего бога Ллеу.

– И куда их несет? – проворчал Катабах. Он стоял, откинув назад тяжелый плащ, и поглаживал костяную рукоять меча.

Однако Манандун перебил:

– Если у них колесница, мы, похоже, скорей доберемся в Тауровинду. Четверым в одной повозке было бы тесновато.

Катабах покачал головой:

– Колесница не перелетит через море. А в лодках на нее не хватит места.

– Помолчите-ка! – приказал Урта. – Что, во имя Керна, они вытворяют?

Сквозь туман пробился золотистый свет. Колесница, сверкнув, промелькнула мимо и снова скрылась в тумане, резко развернулась… щелкнул бич, голос прокричал:

– Слишком круто! Ось сломаешь!

– Дыши воздухом, братец, а править позволь мне!

Мальчишеский смех. Снова сквозь туман сверкнула слепящая вспышка. Земля содрогнулась. Колесница неслась к обрыву. Урта, почуяв неладное, бросился туда же:

– Обрыв! Обрыв! Сворачивайте, дурачье! Назад!

Паническое ржание коней, вопли возничих, скрежет колес: колесница явно чудом избежала падения с крутого берега, свернув в последний миг. То ли парни услышали предупреждение, то ли сами заметили, что берег резко обрывается к морю, – не важно.

Катабах уже подбегал к ним. Взъерошенные юнцы тяжело дышали. Они успели поднять опрокинувшуюся повозку и теперь осматривали ее на предмет повреждений.

– Ослеп? – спрашивал один другого. – Обрыва не видишь?

– Править – моя работа, братец! Ты прикрываешь спину и, если надо, бросаешь копья. Знай свое дело. Колеса вроде целы.

Оба взглянули на решительно направлявшегося к ним Катабаха. Различить братьев было нелегко: одинаковые золотые кудри до плеч, светлые, гладко выбритые лица, бронзовые обручи на головах и цветные одеяния, достойные царских сыновей. Оба в коротких плащах, заколотых на груди фибулой, у обоих на туниках вышит суровый лик солнечного бога.

– Катабах! – обрадовался первый. – Вот это радость! Мы думали, ты давно пропал. Помоги нам куда-нибудь пристроить колесницу: ей нужна починка.