Маша взяла Настю на руки и пошла к одному из выходов. Все вокруг перешёптывались, никто не знал, что это: пожарная тревога или настоящие взрывы. На лестнице толпа тоже начинала образовывать пробку, но по командованию сотрудников не спешила наружу. Штерны спустились на один лестничный проём, и тут наверху прогремел ещё один взрыв. Народ закричал и рванул вниз, расталкивая друг друга.

– Без паники! Без паники! – кричали в толпе.

Маша вырвалась с ребёнком на третий этаж. На лестнице поднялась суматоха. Люди запрыгивали один на другого в надежде поскорее выбраться. На самом верху сквозь столбы дыма различался огонь.

– Мама, мне страшно, – дрожа в руках, прошептала Настя.

– Не бойся, скоро мы выберемся.

На эскалаторе тоже царил хаос – те, кто находился на уровне третьего этажа, спрыгивали вниз, ломая себе ноги. Людей охватила паника. Маша двинулась к другому аварийному выходу через коридоры с магазинами. Никого уже не было – все выбирались через эскалатор и лестницы, только дым заполнял пространство.

На этаже было полно закрытых площадок под дальнейшую аренду помещений. Откуда-то вышел силуэт в странном белом блестящем плаще, после чего взглянул на Машу с Настей, но из-за дыма не было видно его лица.

– Почему вы ещё здесь? – прокричал он. – Быстро ко мне, я выведу вас!

Они направились к нему.

– Быстрее! – закричал он. – Бегом!

Маша побежала к нему, а он едва успел накрыть их своих плащом, как тут же рядом, в пустом помещении прогремел взрыв. Языки пламени ударили в накидку. Настя закричала. Им повезло, что их укрыл огнеупорный плащ, и только под ним Маша разглядело лицо мужчины, точнее – парня. Это оказался сын губернатора – по обожжённой нижней челюсти его было легко узнать в Ястребске.

– Нам надо уходить, сейчас будут ещё взрывы!

Он повёл их в сторону окон, которые оказались открыты, а возле них стоял подъёмник.

– Залезайте! – скомандовал сын губернатора.

Маша подчинилась и взошла на трап, а он следом за ней, после чего махнул кому-то снизу, и подъёмник поехал вниз.

–Уходите быстрее! Стёкла скоро выбьет от взрыва! – сказал он, когда они оказались на земле.

Маша не стала ничего говорить, а лишь с Настей на руках побежала как можно дальше от «Праздника». На тёмных улицах собирался народ, а по дорогам в сторону ТРЦ неслись городские службы спасения. Маша не заметила, как вышла к «Очагу», пустому и бесполезному, – никого он уже не волновал.

– Настенька, маленькая моя, ты цела? – Она опустила ребёнка на землю.

Лицо девочки опухло от слёз, она вся дрожала и тянулась к матери.

– Всё хорошо, родная, мы в безопасности.

Позади них раздались взрывы. Торговый центр полыхал, и это было видно издалека. Ночное небо озарилось огнём.

До самого Питера Аня развлекалась по полной. Её тянуло на телесный контакт, доходило до того, что она облизала моё лицо, пока я крутил баранку. Кирка это очень радовало и, не буду спорить, меня тоже. Она мне напоминала брата – я как будто вернулся в прошлое, когда возил его после различных гулянок. От этой атмосферы я чувствовал себя, как раньше. Видимо не всё было так плохо.

По словам Ани, у неё в Питере было много друзей, и некоторые из них регулярно устраивали вечеринки. И чтобы попасть на движ, достаточно было принести с собой ящик спиртного или ещё что-нибудь в этом роде, дабы развлечь толпу.

В Питере мы сперва сняли небольшую квартирку около набережной. Хата ничем не отличалась от захолустного отеля: ремонт делали ещё в СССР, а из обустройства – только самое необходимое.

Мы закинули свои вещи и оставили машину под окнами снятой квартиры, после чего заглянули в магазин и купили ящик вина. Он и был нашим входным билетом.

Аня ориентировалась потрясающе. Видно, что в Питере она была своей. На меня же лабиринты улиц наводили жуть, я боялся потеряться. Единственное, что успокаивало, – моей спутнице нужен был носильщик для алкоголя, поэтому она бы меня не бросила.

Встретили нас очень радушно. Или скорее даже безразлично. Что-то среднее. Судя по всему, здесь мало кто знал друг друга, и все радовались принесённой новой порции алкоголя.

– Сейчас-то ты мне не откажешь составить компанию в пробежке по белой дорожке? – сказала Аня.

И я не отказался – ведь ничего не терял. Да и хотелось чего-то новенького, почувствовать, каково это – быть Кирком.

В итоге я и не заметил, как быстро порошок растворился во мне.

Вечеринка происходила на чердаке старого нежилого дома. Куча народа. Голые стены. На паллетах раскиданы подушки и матрасы. Пара прогнивших диванов. Окна заклеены чёрными пакетами. А в качестве света использовались разноцветные светодиодные лампы.

Солнечное сплетение первое дало знать, что я под кайфом. Я чувствовал, как будто на мою грудь взвалился тяжкий груз. И сердце… Оно было готово выскочить из меня. Для меня это было в новинку.

Народ на вечеринке пестрил разнообразием: начиная с молодых неформалов и заканчивая офисными клерками в возрасте. Все кучковались маленькими компаниями. Кто-то собрался кружком вокруг гитариста. Кто-то осушал бутылку за бутылкой. Кто-то валялся на паллетах и рассматривал потолок. А кто-то без стыда и совести совокуплялся в уголке.

Где были мои годы? Я чувствовал себя слишком старым для подобных тусовок. Я был там чужак, хотя и не единственный.

Аня в стороне от всех сидела на заклеенном подоконнике и пила из бутылки вино. Её красивое молодое тело незаметно извивалось в такт музыке. Седые волосы ей шли, да и весь образ напоминал Арлекина – чёрные и белые тона, олицетворяющие её жизнь.

– Зачем мы здесь? – спросил я.

– Жить.

– А чем нам не живётся там, за стенами этого дома?

– Моя семья – мой ГУЛаг. И больше всего я хочу сбежать, но не знаю как. А здесь плохие мысли сами убегают куда-то в далёкую неизвестность.

– Знаешь, как-то не похоже, что ты в далёкой неизвестности.

– Ну да, видимо, пора снова попудрить носик. – Аня потянула носом воздух. – Ох, видел бы меня старик… запер бы меня где-нибудь и не выпускал!

– Я сам вечно бегу от проблем, но, как показало время, далеко не убежать. Рано или поздно придётся принять решение, каким бы сложным оно ни было.

Мне тоже требовалась далёкая неизвестность, но, к несчастью, она на то и далёкая, что нам до неё не добраться. Рядом с Аней всё же было спокойно, тем более под неоновым цветом она выглядела уже не как старая бабка, а была очень даже привлекательной девушкой. Как бы я хотел, чтобы она снова меня лизнула!

– Какие у тебя отношения с семьёй? – спросила она.

– Жена меня ненавидит, а дочка… не знаю… она не знает меня. Я должен быть дома, а вместо этого торчу здесь. А это неправильно.