Сергеев ушел, а Стешин вновь вызвал секретаршу.

– Да, Артур Григорьевич?

– Передай охраннику, как Робин привезет Мари, пусть зайдет ко мне.

– Хорошо.

– И чашку убери.

– Конечно.

Проводив взглядом секретаршу, Стешин махнул головой и подумал:

«Черт, казалось бы, все просто. Выполняй инструкции, распоряжения, да и дело с концом. А я вымотался так, словно весь день в инвалидном доме подарки раздавал да речи толкал. Нет, правильно говорят, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Положение и бабки надо отрабатывать в поте лица. Иначе дальше тебе хода не будет».

Марина Сосунова вернулась из города в пятом часу.

Водитель и телохранитель Стешина, предупрежденный охранником, тут же поднялся в кабинет начальника.

– Какого черта, Андрей, ты катал эту суку почти пять часов? – взорвался босс.

– Но, Артур, ты же сам велел мне провезти ее по магазинам. А бабы, сам знаешь!.. Им только дай деньги, они все бутики и гипермаркеты перетрясут. К тому же ты не обозначал время возвращения. Вот я и катал стерву, думал, буду нужен, сам позвонишь.

– Звонил! Но ты не отвечал. Или где-нибудь в гаражах сам тискал эту шалаву?

– Да на черта она мне сдалась? А насчет звонил… – Он посмотрел на телефон. – Твою мать, да он отключен! Но я не вырубал его, наверное, случайно вышло. А может, косяк с аккумулятором. Прости, Артур, моя вина.

– Ладно. У тебя давно не было выходного. Даю тебе день, но послезавтра в одиннадцать мы обязаны быть в Ростове.

– Какие проблемы?

– Никаких. «Лексус» должен быть готов к девяти тридцати!

– Да он и сейчас готов.

– Сам приоденься. Чтобы вид был серьезный.

Робин усмехнулся и спросил:

– Фрак надеть?

– Надо будет, Андрей, и фрак нацепишь. А пока достаточно строгого костюма, новой белой рубашки, галстука и полуботинок.

– Обычный официантский прикид. Дома переоденусь. А ты не поедешь в город?

– Нет.

– Ты уверен, что я не нужен здесь ночью?

– Охранника хватит. Тебе еще предстоит работа.

– Как скажешь.

– Свободен!

Постепенно все, кроме Стешина, Градоверова, Мари и охранника Виктора Хохлова, уехали в Ростов. Хохол закрыл ворота, включил сигнализацию, видеокамеры и занял место перед пультом в дежурке.

Мари, довольная подарками, опять напичкала Градоверова возбудителем и извивалась с ним в постели.

Стешин же решил выспаться. Сегодня он лег раньше обычного.

Утром следующего дня, в понедельник, 18 августа, Стешин вызвал к себе Градоверова. Он не пригласил его, а именно вызвал. Артур уже начал входить в роль босса и делал это подсознательно. Политик пришел, без стука открыл дверь кабинета и заявил:

– В чем дело, Артур? Что означает твой вызов? Или ты решил, что я должен подчиняться тебе?

Стешин понял, что переборщил.

– Вызвал? Ну что вы, Аркадий Максимович! Это секретарша что-то напутала, я просто просил передать, что вы срочно нужны мне.

Градоверов что-то недовольно буркнул и упал в кресло. Стешин усмехнулся и спросил:

– Что, Аркадий Максимович, даже страстный секс надоедает?

– Я не о том. Хочу знать, когда смогу вылететь за границу. Штерлих дал гарантии?

– Их дал заокеанский друг. Он же передал мне вот это. Посмотрите, пожалуйста.

– Что там такое?

– Текст интервью, присланный из Москвы.

– Какой же текст может быть во время интервью? Другое дело – перечень вопросов. Это вполне нормально.

– Выясните сами.

Градоверову пришлось подниматься, подходить к столу. Он взял листы, взглянул на них и пробурчал:

– Что это? Готовые вопросы, понятно, но варианты ответов зачем? Мы что, на экзаменах в ГАИ? Мне надо выбрать правильный ответ?

– Я смотрел бумаги. По-моему, ответы не слишком разнятся. Но вы правы. Вам действительно следует выбрать один из вариантов на каждый вопрос.

Градоверов, несмотря на возраст, обладал обычным зрением.

Он прочитал вслух:

– «Аркадий Максимович, насколько мне известно, вас подозревают в организации массовых волнений в Губинске. Вы объявлены в розыск. Что вы скажете по этому поводу?» Так, теперь варианты ответов. Этот слишком объемен, а вот второй, пожалуй, подойдет: «Официально заявляю, что к трагедии в Губинске никакого отношения не имею. ФСБ нужен козел отпущения, раз истинных преступников служба упустила. На Лубянке, недолго думая, решили сделать таким козлом меня». Нет, не пойдет. Про козла не надо. Тут хорошо бы чуть изменить: «В ФСБ решили просто свалить на меня всю вину. Ведь наша партия, единственная оппозиционная, реально действующая против авторитарной власти, представляет угрозу для современных правителей. Трагедия в Губинске – это повод для расправы с нами. Уверен, что бойню организовали и провели спецслужбы по приказу из Кремля». Чушь, конечно, но это уже чуть более приемлемый вариант. Я могу так вот немного корректировать ответы?

– Думаю, что можете. Мы сделаем так. Вы сначала ответите на вопросы только по выбранному варианту, а потом – с дополнениями и какими-то своими соображениями. Сами понимаете, это интервью не моя затея. Пусть работу оценивает тот, кто ее заказал. Впрочем, вам это должно быть без разницы. Заказчик опубликует текст только после того, как вы уедете за границу. Это он особо отметил.

– Понятно. А что за бред идет дальше?

– Не знаю, Аркадий Максимович, повторяю, я не составлял вопросы.

– Но ведь ты их читал! «Как вы, Аркадий Максимович, считаете, вам удастся избежать преследований ФСБ? Может быть, следует обратиться в международные правозащитные организации? Справедливость же должна восторжествовать? Мы живем в цивилизованном мире». Ответы… так, наверное, вот этот. «О какой справедливости вы говорите? Если бы российская судебная система была независимой, справедливой, а следствие – беспристрастным, то я отдал бы себя в руки правосудия и был бы оправдан. Но власть скорее пойдет на мое физическое устранение, нежели даст возможность защититься на открытом процессе». Вопрос: «Вы думаете, что от вас постараются избавиться?» Ответ тут один, без вариантов: «Да, как только ФСБ выйдет на меня, я буду убит».

– Ну и что вы усмотрели страшного в этих вопросах? Естественно, заказчик хочет выставить вас жертвой авторитарного режима.

– Да, – неожиданно согласился Градоверов. – Иначе зачем и кому интересно интервью с беглым политиком?

– Ну вот и разобрались.

Градоверов бросил листы на стол и заявил: