В парадной почти темно, лианы надежно перекрывали доступ к свету из распахнутой двери. Но все же был и второй источник — небольшое окно на крохотной лестничной площадке за спиной у Константина, стекло разбито, но часть его, мутное и грязное, уцелело. Листья дикого винограда оплели раму. Так что, толку с него было не так уж и много, но все же лучше, чем ничего. Света едва хватало, чтобы разглядеть пару деверей справа и слева от Константина, крыша этого сарая давно протекла, и вода лилась вниз, стены были в плесени, как, в принципе и пол, теперь было ясно, почему так хорошо скользилось, придется отмывать плащ-палатку, если он, конечно, выживет. Все это он заметил за пару секунд, ожидая следующую атаку, которая не заставила себя долго ждать. Вот только Константин не угадал с направлением, черная мелкая бибизяна атаковала с лестницы в спину, видимо, пробравшись через окно или дырявую крышу, вот только мутант не смог скрыть своего жаждущего крови и ненависти взгляда, для Воронцова он уже стал чем-то вроде детектора. Да и грудь в районе амулета снятого с трупа во дворце начинала жечь, что стало явным признаком ментального воздействия. Ментальные способности тварей начали играть против них. Силенок подавить его волю и вызвать страх и смятение им не хватало, а вот выдавали они себя способностями гарантировано. Константин, почуяв опасность, резко присел, пропуская противника над собой. Прыжок твари вышел шикарным, когти прошлись капюшону, раздирая его и фуражку под ним, но до кожи не достали. Тварь приземлилась прямо в проходе, куда одновременно с ней влетела собака. Воронцов же потянул за спусковой крючок, сейчас он сильно жалел, что не слазил в лавку Силовых и не сделал себе обрез. Как бы сейчас ему пригодилось пригоршня картечи из двух стволов, но чего нет, того нет, но все равно повезло, мощная пуля пробила хилую грудь бебизьяны навылет и зацепила лапу проклятой псины. Причем рана оказалась серьезной, пуля угодила в локтевой сустав, перебив его. Тварь взывала, обрушив на Константина волну ужаса. Сердце, так и не успокоившееся после бега, забилось, как мотор старого автомобиля на холостых оборотах, рука дрогнула, захотелось заныкаться в самом темном углу и, закрыв глаза, просто ждать смерти. Но после двух ночей в дворцовом комплексе по соседству с «дементорами», панические атаки более слабых тварей на него почти не действовали. А может, чувства к ним притупились. Эта атака была все же достаточно мощной, не чета бибизьяниим, но Константин смог найти в себе силы и передернуть затвор, выбрасывая гильзу и досылая в ствол новый патрон.

Тварь быстро пришла в себя. Бывший детектив видел, как срастается перебитый сустав, регенерация мутанта, окруженного тьмой, превосходила его собственную в десятки раз. Псина начала пятиться, видя направленный на нее ствол, и тут откуда-то слева, с окраины, до которой Воронцов не добежал сотню метров, ударил пулемет, а затем к нему подключились сразу несколько винтовок. Псина дернулась, не зная, что ей предпринять, замешкалась и словила пулю. Та вошла в шею бод большой длинной пастью. Тварь рухнула на передние лапы, хрипя пробитой глоткой, а Константин уже передергивал затвор. Следующая пуля угодила точно между рубиновых глаз, которые медленно начали затухать, а тело окутывалось черным туманом, чтобы подарить ему еще один шарик с тьмой. Наведя ствол на дверь, бывший детектив ожидал, что проклятые, хозяева этого зверинца нежити, явятся к нему, просто постараются укрыться от обстрела в здании, а значит, пройдут через него. Но не угадал. Твари не приняли боя, такой вывод сделал Константин, когда обстрел внезапно стих.

Поднявшись на ноги, он прислушался, ведь могли и стрелков вальнуть, эти проклятые ублюдки — те еще суки, шустрые, сильные, со способностями. Но нет, с окраины раздались голоса, перекрикивалось сразу несколько человек. Что кричали, было не разобрать, но явно люди.

Воронцов поднялся и направился к бибизьяну, которого насадил на штык. Что ж, обошлось без неожиданностей, плотный шарик со сгустком тьмы лежал рядом с телом и слегка светился, словно не желал остаться в этом разрушающемся доме. Основная мясорубка произошла в дверях, и чтобы поднять шарики, которые образовались после смерти тварей, пришлось растащить трупы. Все вокруг было залито черной кровью, но Воронцов не обратил на это никакого внимания. Убрав добычу в карман к двум другим, он вышел под дождь и поставил руки под тонкий ручеек, льющийся с прохудившегося, наполовину оторванного лианами водостока. Смыв кровь, он очистил плащ-палатку от плесени, не обращая никакого внимания на пристально следящими за каждым его движением людей, в их взглядах была предельная подозрительность. Пулемет и три винтовки держали его на прицеле, не отклоняясь ни на сантиметр. Одно неверное движение, и из него сделают дуршлаг. Людей было четверо — три мужика и крепкая женщина, все они сидели в кузове небольшого грузовика. Потихоньку подозрительность сменилась изумлением, уж больно спокойно вел себя Константин, не спеша, приводя себя в порядок. Сам же он прикидывал линию поведения, слишком неожиданной стала встреча, в итоге за минуту была разработана примитивная стратегия: держаться с достоинством, рассказывать о себе мало, спрашивать еще меньше, слушать разговоры, наблюдать за поведением.

Наконец, отчистив с дождевика черную плесень, Воронцов посмотрел на людей, взял прислоненный к стене карабин, закинул его на плечо стволом вверх, демонстрируя, что не боится их, не желает зла и доверяет, насколько это возможно. Несколько секунд люди растерянно смотрели друг на друга. Наконец, один из них, выглядевший постарше, обладатель густой бороды, махнул рукой, разрешая приблизиться.

Константин с трудом поправил лямки ранца, который был под плащ-палаткой, и направился к грузовику. Тот оказался не один, это был большой караван, едущий по старой дороге, до которой он так и не дошел, всего Воронцов насчитал восемь машин. Эта была самой первой в колонне, видимо, она работала за головной дозор.

— Стой там, — крикнул бородач, когда бывшему частному детективу оставалось всего десяток метров. При этом пулемет и винтовки продолжали смотреть ему в грудь.

Воронцов послушно замер, держа руки на виду, но не поднимая их. Водителя видно не было, вся кабина забрана железом, полностью закрывая шофера. В этом бронировании имелась узкая смотровая щель, но бывшему детективу было не видно, смотрят на него оттуда, или нет. Народ в кузове настороженно продолжал разглядывать гостя из проклятого города. Мужчине за пулеметом лет тридцать на вид, второму с винтовкой, который сидел боком, поглядывая на лесную чащобу, начинающуюся в двухстах метрах, примерно столько же. Его лицо, видимо, пострадало от огня, только он оставляет множество мелких белесых и красноватых шрамов. Женщина была постарше, около сорока. Больше всего она походила на жительницу Азии — плоское, скуластое лицо, темные раскосые глаза, волосы тоже наверняка темные, но скрытые под длинным шарфом, вроде такой называется снуд. Бородач — единственный, кто поднялся в полный рост, около полтинника, в волосах хватало серебряных нитей седины, руки мощные, винтовку он сейчас держит на сгибе локтя, карие глаза уперлись в лицо Воронцова, изучая малейшие черты.

— Аиша, проверь его, — скомандовал старший.

Женщина кивнула и уставилась на Воронцова. Вот тут он удивился, ее глаза налились золотым огнем, а он почувствовал себя очень странно, словно остался без одежды. А еще она смотрела прямо в душу, он чувствовал, что эта азиатка изучает его помыслы и намерения. Длилось это недолго, чуть больше двадцати секунд, потом золотой свет угас.