Ардов взял книжечку и прочел название: «Наши задачи. Основныя положенія программы соціалистовъ-революціонеровъ».

— Что это?

— Манифест Саратовского кружка народовольцев. Размножена на гектографе.

Илья Алексеевич раскрыл страницу наугад и выхватил глазом случайную фразу: «Нашимъ главнымъ средствомъ борьбы является терроръ, заключающійся въ уничтоженіи наиболѣе вліятельныхъ лицъ русскаго самодержавія. Систематическій терроръ, совмѣстно съ другими формами массовой борьбы приведутъ къ дезорганизаціи врага. Террористическая дѣятельность прекратится лишь съ побѣдой надъ самодержавіемъ, лишь съ полнымъ достиженіемъ политической свободы. Террористическая дѣятельность будетъ служить средствомъ пропаганды и агитаціи, подрывающей обаяніе правительственной власти».

Сыщик поднял взгляд на Жаркова, который уже отогнал от себя меланхолическую грусть и вновь пришел в состояние легкого возбуждения, в котором обыкновенно пребывал на работе.

— Сейчас такие вот кружки в разных городах объединяются в единую партию социалистов-революционеров. Еще немного — и эти новоиспеченные «эс-эры» начнут лущить головы чиновников как орехи! Вы этого хотите?

— Нет, этого я не хочу, — медленно произнес Ардов, почувствовав, что сейчас может повториться вчерашняя безобразная сцена на улице. Жарков как будто тоже почувствовал это.

— Я вчера был не прав, Илья Алексеевич, — сказал он примирительным тоном. — Я должен попросить у вас прощения: некоторые мои высказывания были недопустимы.

— Ну что вы, право, — промямлил Ардов от неожиданности.

— Но вы должны понять, Илья Алексеевич, — Жарков приблизился вплотную к нему и взял за плечи, — их необходимо остановить, иначе мы все, все — захлебнемся в крови.

— Но чего же вы хотите от меня? — Ардов искренне не понимал, куда пытается увлечь его Жарков. — Лавкой занимается отдел дознания Особого корпуса, нас оттуда попросили.

— От нашей помощи там не отказываются, — сказал криминалист и протянул картонку с наклеенной фотографией с увеличенным изображением надписи из ювелирной лавки. — Узнаете?

Надпись была испещрена какими-то значками — стрелочками, дугами и кружками.

— Буквы широкие, цельные, имеют продолжения-связки, почерк лишен угловатостей… — проговорил Жарков, указав мизинцем на места, которые, очевидно, подтверждали сказанное.

— Что из этого следует? — все еще не понимал Ардов.

— Ставлю десять против одного, что писала женщина! — воскликнул Жарков и почесал голову, как он обычно делал в минуты высшего творческого возбуждения.

— Предводитель шайки погромщиков — женщина? — уточнил Илья Алексеевич.

— Так точно!

— Прошу п-прощения, господа! — раздался голос помощника профессора Горского, вошедшего в прозекторскую через оставленную открытой дверь.

Жарков и Ардов обернулись в сторону нежданного посетителя.

— М-меня прислал профессор. Он просит по-пожаловать вечером в лабораторию.

— Неужели получилось? — воскликнул криминалист.

— Мне не велено г-говорить, — пробулькал Аладьин, и Илья Алексеевич привычно разглядел в его голосе мокрых лягушек, которые выпрастывались изо рта и шлепались на кафельный пол.

Выдавив жалкую улыбку и поклонившись боком, Аладьин положил на стул рядом с дверью конверт и скрылся. Жарков тут же бросился изучать приглашения в надежде выудить интересные подробности.

— Не думаю, что мероприятие продвинет нас в расследовании убийства Крючина, — сухо проговорил Илья Алексеевич.

— Он все-таки сумел получить золото… — пробормотал криминалист, хотя из текста послания этого никак не следовало. — Ему недоставало самой малости — сока сомы, это важный ритуальный напиток, которому алхимики приписывают силу бога. Знаете, откуда он получил формулу?

Илья Алексеевич двинулся к выходу, не рассчитывая, что беседа с коллегой сумеет сегодня принять полезное русло.

— Елена Блаватская!

Илья Алексеевич насторожился.

— Но ведь она умерла.

— Ну и что? Для контактов с миром мертвых существуют медиумы!

Илья Алексеевич почувствовал запах тамаринда.

— Он был на сеансе у мадам Энтеви?

— Ого, — повеселел Петр Павлович, — да вы, оказывается, следите за новостями из мира эзотерики?

— Послушайте, Петр Павлович, разве это возможно?

— О чем вы?

— Я хотел сказать: как вы считаете, возможен ли спиритуализм?

— Полная и абсолютная чушь, — отчеканил криминалист.

— Но ведь сестры Фукс… — начал было Илья Алексеевич, но не сумел докончить.

— Фукс щелкала суставом большого пальца правой ноги, — уверенно заявил Жарков, даже не дожидаясь изложения полного корпуса резонов. — Это довольно редкий феномен, обусловленный особым устройством, если не сказать — дефектом стопы, который все-таки иногда встречается и, к счастью, уже был исследован доктором Базантом в Парижской клинике.

— Но не пальцем же нашему профессору нащелкали формулу? — не отступал Илья Алексеевич.

— Вы что-нибудь слыхали о «методе холодного чтения»? — начал Жарков особым менторским тоном, которым он предпочитал наставлять Илью Алексеевича в вопросах, в которых чувствовал явное превосходство знаний. — Таким способом должен владеть каждый медиум. В начале сеанса он разыгрывает перед гостями представление, уверяя, что видит некие туманные образы, которые как-то связаны с участникам сеанса. Гадатель дает штрихи к этим картинам и по реакции присутствующих отмечает, кто на что реагирует. Если какое-то из его описаний находит отклик, он начинает высказывать догадки в этом направлении, повторяя и перефразируя по нескольку раз. Таким образом у гостей создается иллюзия многократного подтверждения того, о чем вещает гадатель.

— Если ваши предположения верны, то никакой формулы от мадам Энтеви Горский получить не мог, — сделал вывод Илья Алексеевич.

— Не мог, — согласился Жарков. — Но проверить, чем закончится эксперимент по трансмутации металлов, мы просто обязаны. Вы пойдете?

— Я еще не решил, — проговорил сыщик. — В это же время состоится сеанс у мадам Энтеви.

В прозекторскую ввалился Шептульский.

— Илья Алексеевич, ничего подозрительного, — доложил филер, — сидит безвылазно. Дважды выходила в лавку. Сейчас в училище — позирует. Через два часа опять сопровожу ее на Фонтанку, 119.

Ардов вздрогнул, услыхав адрес.

— А что она там делает? — сдерживая волнение, поинтересовался он у филера.

— Она там живет.

Ардов обернул лицо к Жаркову. По щекам пошел румянец.

— Место убийства нашего студента, — скорее догадался, нежели припомнил криминалист. — Не желаете предъявить мадемуазель булавочку с места преступления?