Петр Павлович порылся в ящике стола, достал бумажный конверт и протянул сыщику.

— Кажется, вы кое-что утаили? — окликнул Глебову сыщик, когда она миновала арку и вошла во двор дома 119. Девушка остановилась. Илья Алексеевич вышел из-за дровяного сарая и слегка поклонился, тронув котелок. — Мое почтение.

В облике Глебовой мелькнула растерянность. Она бросила взгляд назад, под арку — там появилась фигура околоточного надзирателя Свинцова, надежно защищавшего выход. Из-за спины Ардова выглянул старший дворник. Илья Алексеевич уже успел получить от него подробные показания: барышня действительно проживала в одной из комнат в квартире слесаря Иконникова, который после работы на вокзале еще исполнял заказы жильцов на дому — лудил кастрюли и исправлял разные предметы домашнего обихода. Жена его работала на резиновой фабрике, отчего попахивала резиной. Глебова уговорила старшего дворника не отдавать паспорт на прописку за вознаграждение, которое, к слову, задолжала уже за второй месяц. В разговоре с Ильей Алексеевичем дворник принялся так горячо сокрушаться, что, пожалуй, не было бы удивительно, если бы хлопнулся в обморок от переживаемых моральных страданий. Он показал, что покойный Крючин заглядывал к Глебовой время от времени, но признаться в этом при первом опросе побоялся, опасаясь, что вскроется его незаконная сделка с постоялицей. «Теперь чего уж», — в сердцах махнул он рукой. Выяснилось также, что утром в воскресенье девушка видела труп Крючина, когда покидала жилище.

Глебова молча смотрела на Ардова, ожидая развития событий.

Илья Алексеевич подошел ближе.

— Утром в понедельник вы пробежали мимо трупа вашего ухажера Константина Крючина, — Ардов кивнул на посыпанное песком место под аркой, где было найдено тело.

— Так это был он? — неуверенно произнесла девушка, проследив за взглядом сыскного чиновника. — Я, признаться, подумала, что это Авдей Мефодьевич, портной наш: надрался и валяется, по обыкновению, — у нас обитает тут, — она метнула неприязненный взгляд в окно на мансардном этаже. — Дело привычное, я и подумать не могла. Данила Аристархович его как раз в чувства приводил, как мне показалось… склонился над ним… — она слегка кивнула старшему дворнику, как бы напоминая, как развивались события того утра. — Ну а мне что за печаль — я и побежала, — голос натурщицы окончательно окреп и приобрел уверенность. — Поверьте, я и подумать не могла, что это Костя.

— Оказывается, не такая уж вы и сирота? — Илья Алексеевич выразительно посмотрел на дворника, давая понять собеседнице, что тайна ее сделки раскрыта; дворник переступил с ноги на ногу и виновато кашлянул.

— Родители — это выдумка для Данилы Аристарховича, — доверительно проговорила Глебова и опять кивнула дворнику, остававшемуся стоять у дровяного сарая. — Я хотела сохранить адрес в секрете, чтобы избежать лишних визитов назойливых поклонников и прочих «антрепренеров» — они порядком досаждают мне в училище. Если вы помните, я и вас за такового поначалу приняла.

Илья Алексеевич машинально потер шею, припомнив, как распрощался было с жизнью, когда ощутил под подбородком холодный металл клинка при первой встрече с Глебовой.

— Ну посудите сами, — продолжила она мерцающим шепотом, — не могла же я раскрыть здесь всем, кем работаю! Для них натурщица — хуже чем бланкетка.[40] Они уверены, что я студентка женских курсов. И вы, пожалуйста, не выдавайте меня. — Просьба прозвучала с такой доверительной беззащитностью, что Илья Алексеевич на мгновение растерялся и сбился с мысли, которую держал для следующего вопроса. Его обдало облако серебряной пыли.

Объяснение выглядело резонным.

— Стало быть, вы продолжаете утверждать, что последний раз видели Крючина в четверг вечером? — спросил он совершенно не о том, о чем намеревался.

— Именно так.

— Зачем же он приходил сюда в воскресенье?

— Ума не приложу, — пожала плечами натурщица. — Может, хотел мириться? Мы ведь в последний раз крепко поссорились — помните, я вам говорила? Он меня обзывал и получил пощечину, — Глебова скорчила гримаску и приложила к глазу платочек. — Я думаю, он не выдержал укоров совести и после опытов у своего профессора помчался ко мне. Разве это невозможно?

— Возможно, — согласился Илья Алексеевич — он постепенно собирался с мыслями и уже мог продолжить опрос в логическом русле. — Но как убийца узнал, что Крючин явится именно сюда?

— Как узнал? А что, если он его сам сюда и заманил?

— Кто? Убийца? Каким образом?

— Костя хотел передать мне денег.

Ардов не успел удивиться фантастичности версии.

— Да-да, — продолжила Глебова. — Он знал, что я кругом должна, даже Даниле Аристарховичу — он, наверное, говорил вам, — она опять послала учтивый кивок старшему дворнику. — Я думаю, Костя согласился взять у преступников деньги и велел принести их прямо сюда. А здесь они с ним и расправились.

— Но ведь вы же сами предположили, что Крючина убили за отказ к сотрудничеству! — Илья Алексеевич искренне удивился. — Каков же мотив расправы, если он согласился взять деньги и, стало быть, делать краску?

— Я думаю, он не соглашался, — не раздумывая, заявила девушка.

Ардов совершенно растерялся.

— Я думаю, он пригрозил им раскрыть дело полиции и потребовал плату за молчание. Вы знаете, так бывает! Вы читали «Преступление в Харидвари» Коллинза? Там дворецкий становится свидетелем похищения священной книги и начинает шантажировать преступников… — рыжеволосая натурщица сделала несколько взмахов ресницами, и из глаз опять брызнули слезы. — Костя сделал это ради меня!

Илья Алексеевич припомнил, как во время знакомства в училище Глебова сидела за миниатюрным столиком и, глядя в зеркальце, приводила в порядок прическу, скрепляя заколками пряди. Он мысленно приблизил взгляд и рассмотрел заколку — она была украшена маленьким перламутровым цветком.

Сейчас заколки были не видны из-за шляпки с вуалькой.

— Это ваша?

Он протянул ладонь, на которой лежала точно такая же шпилька с цветком.

— Возможно.

Глебова взяла заколку.

— Вы обронили ее здесь, на месте убийства, — сказал Илья Алексеевич, наблюдая за реакцией. Улика ни капли не смутила девушку.

— Послушайте, господин сыщик, — спокойно и как-то даже устало проговорила она. — Я бегаю под этой аркой каждый день — не мудрено обронить. Не говоря уж о том, что такие шпильки носит полгорода — в любой галантерейной лавке вы найдете их по 10 копеек за упаковку.

Честно говоря, ответ был вполне убедителен. И все же… «Либо она и вправду невиновна, либо обладает удивительным самообладанием», — подумал Илья Алексеевич, пряча булавку обратно в конвертик.