К вечеру прибыл Малютин — весь серый от усталости.

— Два совещания в горкоме, — объяснил он, — ругань на заводе тракторных агрегатов, который показательно проваливает план; два совещания в горисполкоме…

Невольно отмечалось: ситуация попахивала абсурдом. Если завтра война, то должно ли людей в приграничной зоне угнетать невыполнение плана заводом тракторных агрегатов?

— А также мелкие неурядицы, — продолжал излагать Малютин. — В районе обеда Ингу Александровну Кострову вызывали на допрос. Прибыли на машине, чтобы каблуки не сбивала. Представляете ее состояние? Допрашивали в местном отделе НКГБ, причем особой галантности не придерживались. В итоге отпустили, пообещав, что еще непременно встретятся. Она звонила, плакала, мне очень не понравился ее голос. Я уже устал ее успокаивать. А теперь переживаю, все ли у нее в порядке. Сам ехать не в состоянии, да и скомпрометируют меня такие посещения…

Включилась интуиция, Максим подобрался.

— Могу я съездить, Павел Егорович, провентилировать вопрос. Не скажу, что я под завязку загружен делами.

— Серьезно? — обрадовался Малютин. — Тогда не в службу, а в дружбу, Максим Андреевич, хорошо?

Уже знакомый маршрут, старый каменный дом, гулкий подъезд. Инга Александровна долго не открывала. Дребезжащий звонок нервировал, напрягал барабанные перепонки. Потом за дверью зашаркали подошвы. Она отворила — безжизненная, серая, как казенное полотно. Всматривалась в его глаза, пока не отыскала в них что-то знакомое.

— Максим Алексеевич? — голос задрожал.

— Уже лучше, Инга Александровна, — похвалил Максим. — Еще немного, и вы научитесь правильно произносить мое имя. Максим Андреевич меня зовут. Ожидали увидеть кого-то другого?

— И вы даже знаете кого… — Она облизнула пересохшие губы. — Вы же в курсе, что за мной сегодня приезжали…

— Да, Павел Егорович послал меня узнать, все ли с вами в порядке.

— Я думала, это снова они… Перекрыла воду, выключила свет, подготовила, что с собой взять… Господи… — она облегченно выдохнула, — проходите, пожалуйста.

— Я на минутку. — Максим привычно замялся на коврике. Женщина пыталась сдерживаться, но все, что ее обуревало до этого, сейчас выходило наружу. Она начала рассказывать.

За ней приехали, дали две минуты на сборы, вели себя бесцеремонно, подталкивали в спину, когда она спотыкалась на лестнице. Допрашивали в городском отделении НКГБ, причем допрос вел тот же следователь, что сейчас мучает ее мужа, — некто Архипов. Смотрел издевательски, с подковыркой, дескать, знаем, кто вы такая, гражданка Кострова, теперь не отвертитесь. Задавал каверзные вопросы. В курсе ли она, чем занимался ее муж? Доверял ли он ей свои предательские секреты, выполняла ли она его поручения, связанные с работой на иностранные разведки? Кого из представителей упомянутых организаций она знает и как с ними связаться — шифры, явки, пароли? Она сходила с ума от таких вопросов. А следователь смотрел так, что она покрывалась коркой льда. Естественно, Инга Александровна все отрицала — ей не по пути с врагами народа и прочими шпионами. Но разве им докажешь? Следователь наслаждался ее ужасом. Потом сообщил, что Инга Александровна может идти, но из города ей уезжать запрещено, и в скором времени они опять встретятся. Все было, как в тумане. Она не помнила, как шла домой, в памяти остался лишь дикий рев клаксона грузовика, под колеса которого она едва не угодила…

— Все будет хорошо, — успокаивал ее Максим, ловя себя на мысли, что говорит словами Малютина. — Вы ни в чем не виноваты, и вам не о чем беспокоиться. Органы прорабатывают все версии, поэтому следователь и вел себя так некрасиво. Когда выяснится, что вы непричастны, они извинятся и оставят вас в покое.

— Да знаю я, — вздохнула Инга, — Павел Егорович то же самое говорил… Передайте ему, что пусть за меня не волнуется, я никуда не сбегу и не наложу на себя руки. Буду сидеть и ждать. Вот сейчас чай заварю… Хотите чаю?

— В другой раз, Инга Александровна, совершенно нет времени. Позвольте одну просьбу?

— Да, конечно…

— Посмотрите фотографию. — Он извлек из кармана снимок трупа. — Изображенный на фото мужчина выглядит неважно, не пугайтесь. Вы никогда его не видели?

Она всмотрелась, сглотнула.

— А что это с ним?

— Заболел. — Шелестов усмехнулся. — Простите, неуместная шутка. Человек скончался, и долгое время его не могли похоронить. Не пугайтесь, — повторил он, — это всего лишь фото. Скорее всего, вы его не знаете…

— Ну, отчего же. — Женщина перевела взгляд на собеседника. — Я его знаю.

Оставалось лишь возрадоваться своей интуиции!

— Серьезно? — Максим старался не выдать возбуждения. — Вы уверены? Ведь этот мужчина… выглядит… не совсем так, как выглядел раньше.

— Что с ним случилось?

— Бандитское нападение, — и ведь не соврал же товарищ бывший майор!

— Это наш сосед Леонтий Михалец. Не знаю его отчества, всегда называли его Леонтием… Господи, как жалко-то…

— Сосед, вы говорите? Весьма неожиданно, Инга Александровна.

— Ну, как сосед… Наши балконы находятся по соседству, сам он проживает в другом подъезде. Николай, когда курил на балконе, часто с ним общался. Пару раз он заходил к нам в гости, пили чай, Леонтий рассказывал о своей семье в Витебске — он, к сожалению, пока не мог ее сюда перевезти. У жены там ответственная работа. Он был общительный, добродушный, немного простоватый, наивный — но это мне даже нравилось. Увлеченно рассказывал про своего сына. Однажды они ездили с Николаем рыбачить на Мазовец, натаскали пескарей, вечером отмечали удачный улов.

— Давно он появился в этом городе? Где работал? Михалец — военный человек?

— Даже не скажу… Нет, недавно, он появился впервые месяцев пять-шесть назад. Такой общительный, обходительный, всегда здоровьем интересовался… Квартиру ему временно контора выделила — она небольшая, однокомнатная, к тому же угловая. Нет, он не военный, хотя имел отношение к снабжению воинских структур. Занимал небольшую начальственную должность. Организация называлась Белгосснаб или что-то в этом роде…

«А ведь мог и врать, — подумал Максим. — Хотя сомнительно, ведь Костров, его сосед, занимал серьезную должность, несложно проверить. Но, с другой стороны, зачем? Это на работе он безжалостный и суровый чекист, а в быту — всего лишь сосед! Улыбчивый, приветливый, всегда готовый оказать услугу…»

— Спасибо вам огромное, Инга Александровна, — от души поблагодарил ее Максим. — Вы очень нам помогли, даже нет слов. Ни о чем не переживайте, все будет хорошо. Я еще забегу, если возникнут вопросы.

Он покинул квартиру, в подъезде подошел к окну и впал в минутное оцепенение. Мысли вертелись каруселью. Осторожнее бы надо, чтобы не подставить невиновных. Он охотно допускал, что Костров ни о чем не знал, общаясь с соседом. А теперь, как ни крути, выходило, что он реально вступил в контакт с врагом! Разве упустят органы такую возможность? Теперь у них железобетонные основания замучить Кострова на допросах, а потом с удовольствием расстрелять. И Инга с боку припека, она ведь тоже невольно общалась с Михальцом…