— Ты вчера упоминала Саржин Яр… — после глотка обжигающего напитка мне немного полегчало. Я начал проспыаться, еще бы сигаретку сейчас. Я прикурил, выдохнув струю дыма.

— Именно с ним харьковские легенды связывают переход в потусторонний мир, призраки, непонятные видения и прочая ерунда, — Яна сделал пару бутербродов, но я отказался от своего. Утром мы со Светой никогда не завтракали, лишь наслаждались кофе. Мысль о жене больно кольнула в сердце. Я скучал! Я ее любил! И не мог вернуться…А журналистка с аппетитом съела оба.

— Тогда туда надо обяхательно наведаться, — решил я, — только дай мне пару часов, чтобы решить кое-какие дела…

— Я тебя сильно вчера подвела? — участливо спросила Яна.

Мне пришлось промолчать. Иначе слишком много пришлось бы рассказывать. Затушив окурок в переполненной пепльнице, я сделал последний глоток кофе. Оделся в прихолжей, накинув пуховик.

— Значит в половину третьего возле часов? — уточнила она, следуя за мной с еще только наполовину отпитой кружкой.

— Да, — я подхватил сумку, но поймал ее насмешливый взгляд, — что?

— Ты так и собираешься бродить по городу с сумкой? — улыбнулась журналистка. — Оставь ее здесь, никуда она не денется.

— Ну ты же сама сказал, что одна ночь…

— Иди отсюда, Дворкин! — вздохнула Красовская, замахнувшись на меня рукой. — Не трепи мне нервы.

Я быстро спустился вниз, проигнорировав старенький дребезжащий лифт, который, кажется, остановился, как раз на моем этаже. За ночь в Харькове выпал снег. Вокруг было белым бело. На потемневших ветках деревьев висели пушистые снежные гроздья. Где-то лаяла собака. Бабушка тянула закутанного с ног до головы в теплый вязаный шарф внука на санках. Запеленутый очень плотно он даже не мог пошевелиться, лишь качаться втакт снежным ухабам, улюлюкая на своем младенческом языке. Я вежливо поздоровался и побежал на остановку. По дороге забежал в киоск, купив пять белых роз, только-только раскрывшихся, именно таких, какие Светка и любила. Сел в полупустой троллейбус и покатил в сторону ее работы.

Надо было попробывать вымолить прощение. Мне было трудно без нее, тяжело…Тем более если Мишка видит призраков, то ее способности врача в этом случае вряд ли помогут. Он в опасности, а я должен быть рядом с ними, чтобы защитить, оберечь.

«На круге» вышел с последним пенсионером из троллейбуса, проскочил рынок и подошел к зданию роддома. У входа стояло несколько машин. Счастливые папаши суетливо поправляли гирлянды шариков, хлопало шампанское. Тут всегд так…Кто-то кого-то встречает, в чьей-то семье праздник.

Минуя, компанию, настырно предлагающую мне выпить за здоровья первенца, я скользнул в холл и подошел к охране.

— Добрый день, мне бы увидеть доктора Дворкину из дневного стационара, если можно…

— Секундочку, — ответил охранник в пятнистом комбезе. Прошел к регистратуре о чем-то поговорил. Поманил меня рукой.

— Вы по какому вопросу?

— Я поблагодарить за сына! — кивнул на розы и чуть смущенно потупился. Говорить, что муж было нельзя. Иначе обиженная Светка никогда не спуститься.

— Минуту обождите… — кивнул охранник на ряд стульев у окошка с надписью регистратура. Со вздохом я стал наблюдать за коридором, ведущим в дневной стационар. Молодые мамаши с огромными животами сновали туда-сюда. Их мужья заботливо кружились рядом, готовые выполнить любой каприз своих жен. Белые халаты мелькали по коридору непрерывно с какими-то карточками, бумажками, направлениями на анализы. От этого радостного мельтешения рябило в глазах. Я отвернулся к окну.

— Дворкин?! — на выходе из коридора, ведущего в корпус, стояла бледная невыспавшаяся Светка с черными кругами под глазами. — Ты?

— Света… — я вскочил со стула, с грохотом упавшего позади меня. — Подожди!

Весь роддом оглянулся на меня. От расстерянности я забыл на стуле цветы, вернулся за ними, а жены в начале коридора уже не было. Ее розовый халат мелькнул уже далеко на лестнице.

— Светик! — я бросился за ней, но путь мне перегородил тот самый охранник с вахты.

— В корпус запрещено! — уперевшись ладонью мне в грудь, твердо сказал он.

— Да это моя жена! — замахал я руками.

— Хоть президент, но без допуска нельзя.

— Света! Светуля! — заорал я. Все вокруг глядели на меня, как на сумасшедшего.

— Давай иди отсюда, тут шуметь нельзя, — упираясь мне в грудь, охранник выдавливал меня к выходу.

— Да отвали ты! — я психанул, отбил его руки в сторону. Светка ушла. Теперь даже ее розового халата не было видно.

— Сейчас полицию вызову, — опасливо косясь на меня, честно предупредил охранник.

И тут из меня, будто спустили воздух. Я поник головой и согласно кивнул.

— Не надо полиции… — не хватало, чтобы из-за меня с главврачом у жены были проблемы. — Я сам уйду.

И побрел к выходу. Мимоходом запихнув в мусорный бачок белые розы «в рубашках», как она всегда любила. В сердце образовалась пустота, словно все, что было уменя дорогое и ценное в жизни рухнуло в один миг. Мелькнула мысль, что она меня никогда больше не простит. Кошмар!

На крыльце меня встретили овацией. Я расстерянно огляделся и заметил, что следом за мной выходит счастливый папаша, держа в руках краснолицого младенца, завернутого в теплое одеяло Полилось шампанское, закричали. Кто-то подхватил меня под руку, что-то объясняя, в руках оказался пластиковый стаканчик.

— А она представляешь целых 3600! — возбужденно шептали мне наухо, но все слова прорывались ко мне, как будто сквозь туман. В ушах плотная вата, лица и фигуры плывут, а в голове лишь мысль, что она ушла…

Кое-как продрался сквозь толпу встречающих. Встал в сторонке, закурил, наблюдая за счастливой семьей. Я тоже был счастлив до того момента, пока не впутался во все это дурно пахнущее дело. И зачем мне нужен был этот призрак в метро? Ну и что, что Мишка его увидел? Все бы забылось, стало на круги своя…Но я сам себя обманывал. С момента, когда на коммунальном рынке я купил зеркало у Калиновской, попав в плен в Зазералье, у меня уже ничего не будет в жизни, как прежде…

Огляделся по сторонам. У решетчатого забора притаилось такси с белой шашечкой и красно-черной надписью «30–40». Искать другое не хотелось. Я без спроса сел на переднее сиденье, поймав удивленный взляд шофера.

— До Саржина Яра.

— Сто пятьдесят, — заранее ломовую цену озвучил водитель, но я только кивнул, продолжая смотреть на счастливую семью, рассаживающуюся по машинам.

— И так каждый день! — сообщил мне таксист, пытаясь завезти разговор. — Помню свою забирал…

— Поехали! — нервно поморщился я, отвернувшись к окну. Шофер обиженно замолчал и до самого конца дороги не промолвил ни слова.

Саржин Яр — место отдыха многих харьковчан. Тут расположен источник минеральной воды, беседки, лавочки, красиво убранный парк, каменные дорожки и огромные часы-будильник, возле которых мы с Красовской договорились встретиться. Проскочив улицу Рязанскую, таксист остановил мне возле небольшого спуска, молча взял деньги и укатил, отравив воздух напоследок выхлопными газами.