— Пропали мы, батюшки свет! — заныл Остап, судя по звукам заплкав. — Мамка-то как моя, жинка…

— Цыц! — прикрикнул на него Тарас, прислушиваясь.

Мне тоже что-то показалось. Где-то далеко, на пределе слышимости, что-то похожее на бормотание.

— Вы тоже чуете, Ваше благородие? — уточнил Тарас.

Звук не отдалялся и не пприближался. Оставался ровным, будто кто-то в слух книжку читаете.

— Слышу, конечно…

— Идем! — Тарас схватил ойкнувшего Остапа и меня за руки, пояснил:

— Так надежнее будет, а то потеряемся в этой кромешной темноте…

Я мысленно согласился. Двинулись гуськом, друг за другом по узкому коридору, цепляясь за глинянные стенки. Представляю, как после всех этих хождений, я выгляжу. Наверное, краше в гроб кладут. Голос становился все громче, и теперь можно было отчетливо разобрать кое-какие слова:

— Отче наш…

— Батюшка! — выдохнул счастливо Тарас, не веря нашей шальной удаче. — Истинный Бог, Батюшка читает…

— Где это мы? — недоуменно спросил я.

— Где — то под церквой… — шепнул мне на ухо Остап.

— Ежеси на небеси! — басил святой отец.

Руки Тараса дрожали. Он не мог представить, что им повезло выбраться из подземной ловушки.

— Идем! — подтолкнул я его вперед.

Сделав несколько шагов по тоннелю, мы оказались в широком пространстве, изрезанном ходами, усиленными каменными опорами столбами. Остап провел рукой по стене и радостно прикрикнул:

— Кладка, Тарас! Камень!

— Сам вижу… — буркнул мещанин и поднял голову наверх.

Сквозь неплотно сбитый дощатый пол в наш тоннель падал тусклый свет горящих свечей. В нос ударил запах воска, показавшийся приятным после сырой глины.

— Пойдем? — предложил Остап и оглянулся на меня, но я уже чувствовал, что пропадаю…

Тело вдруг начало испаряться туманом. Сначала исчезли ноги, клубясь внизу сизым дымом, а потом и все остальное. Голоса Остапа я уже слышал вперемешку с отчаянным криком Красовской, хлопающей меня по щекам.

— Дворкин! Дворкин! Да очнись же ты!

— Батюшки свят! — крестился Остап.

Сейчас я существовал, как бы в двух измерениях одновременно. Тело мерзло в снегу в Саржином Яру, а душа парила под неизвестной мне церковью.

— Дворкин! Помогите же кто-нибудь! — орала Яна.

— Идите! — проговорил я мужикам, и мой голос эхом ударил мне по перепонкам, будто со стороны. — Спасайтесь скорее!

Остап с Тарасом рванули что есть силы вперед по пещере. Затрабанили в деревянный потолок, закричали что-то, но этого я уже не слышал, полностью исчезнув из того времени.

— Я врач! Что с ним? — надо мной склонилось чье-то серьезное мужское лицо. Пальцем мне задрали веко, проверяя реакцию на свет.

— Со мной все хорошо, — буркнул я, дернув головой. Кряхтя, как старый дед встал.

Вокруг меня, лежащего на снегу, собралась уже приличная толпа зевак. Рядом на коленях стояла заплаканная Красовская. Все было настоящим! Харьков, двадцать первый век…И никаких мещан, никаких ходов, пожарищ и городовых…Бабульки с внучатами, прохожие и врач, замерший над мной.

— Все нормально! — повторил я, отряхиваясь от снега. — Спасибо за помощь.

Толпа разочарованно загудела. Она-то рассчитывала поглазеть на такое событие еще немного.

— Пьяный, наверное! — предложила свою версию одна из любительниц скандинавской ходьбы.

— Такой молодой, а давление, — вторила ей другая.

Помимо воли я покраснел. Схватил Янку за руку и потащил к автобусной остановке.

— Долго я так лежал? — уточнил я, хотя сам прекрасно знал ответ.

— Минуты три, не больше, — выдавила из себя ошарашенная журналистка.

— Ну и хорошо…Ты не поверишь, где я был и что видел.

Наш автобус подкатил к остановке, обдав нас брызгами мокрого снега. Мы были единственными его пассажирами и могли поговорить без лишних ушей. Затрахтел двигатель, увозя нас подальше от Саржина Яра в город.

А Остап с Тарасом выбрались из подземелья, но никогда и никому до конца своей жизни не рассказывали, что увидели там, в подземном, втором Харькове, но об этом я узнал намного позже.

В ресторане тихо играла ненавязчивая музыка. Официанты сновали между столиками, предупредительно улыбаясь, разнося еду и напитки. В воздухе стояли сводящие с ума ароматы, но Заславскому кусок в горло сегодня не лез. Он медленно пробывал на вкус дорогой «Мартель ХО», вспоминая сегодняшний кошмарный день и новую встречу с неизвестным благодетелем, который в очередной раз показал кто в их тандеме хозяин. Кира…Кирочка…бедная моя девочка! Ты даже не представляешь, что была в каком-то шаге от смерти.

Немного позади своего хозяина сидел Влад и николай, цепко оценивающие пространство ресторана на предмет опасности для олигарха. Потому, когда к столику Заславского начал приближаться подтянутый мужчина средних лет в дорогом пиджаке, они тут же вскочили, приготовились, но были остановлены одним легким движением миллионера.

— Слишком часто мы с тобой стали видеться последнее время Слава! — улыбнулся ему генерал Васильков, а Влад с Колей снова заняли свои места за столиком.

Заславский радушно раскинул руки в знак приветствия, улыбнулся, похлопал своего однокашника по плечам.

— Это же хорошо, Жора!

— Когда как… — хмуро буркнул генерал СБУ, присаживаясь за столик. К ним тут же подлетел официант, любезно осведомился о пожеланиях клиента, но Васильков опять куда — то спешил, заказав себе маленький экспрессо.

— Неужели всемогущего харьковского генерала могла так сильно напрячь просьба маленького бизнесмена? — хитро улыбнулся Заславский, забыв о своем плохом настроении. Сейчас ему надо было улыбаться и светиться от благодарности и счастья, чтобы получить то, что требовал от него Шаман.

— Не прибедняйся! Из тебя маленький бизнесмен, как из меня… — Васильков повел широкими плечами, словно пиджак стал ему мало сразу на несколько размеров. — Но попотеть все-таки пришлось. Без санкции свыше…без объяснения причин…без заведенного дела…

— СБУ может все или я не прав? — хитро прищурился олигарх.

— Все, но в рамках разумного! — согласился Васильков. — Вообщем вот…

Генерал бросил аккуратную пластиковую папку с документами на стол. Из нее посыпались какие-то официальные бланки, выписки и несколько черно-белых фоторграфий, распечатанных на обычной бумаге.

— Это все, что удалось нарыть. В указанный тобой промежуток времени на прилегающих к Театральному институту улицах была замечена только одна это парочка, подходящая под втое описание. Около полуночи они сели в такси гос номер «АХ1840 ХА» марки «опель-кадетт» и скрылись в неизвестном направлении.